Волга рождается в Европе

Они двигались по лесу, по тропе к тыловым позициям, в сопровождении финского солдата. Примерно тридцать было их, тридцать детей. В русской форме, в широкой шинели табачного цвета, сапогах из жесткой кожи, треугольной татарской шапке со свисающими наушниками. У каждого на поясе висели его круглый котелок и большие привязанные к веревке перчатки из овечьей шерсти. Лица грязные и черные от дыма. Когда они увидели стрелков-лыжников в белых маскхалатах, которые легко и быстро скользили между деревьями, они остановились и смотрели им вслед. – Pois, pois! Дальше, дальше! – прикрикнул на них солдат, который сопровождал их. Но он и сам был еще ребенком, и он тоже очень хотел остановиться и посмотреть, и потому он тоже остановился. Сначала пленные смотрели серьезно и внимательно. Потом они начали смеяться, видно было, как они чему-то радовались, некоторые пытались скользить по снегу, начали толкать друг друга, играя, один поднял снег, слепил снежок и бросил его в спину товарищу. Все смеялись, «дурак, дурак», и охраняяющий солдат рычал свое «Рois! pois!» Так они продолжали путь, оборачивались снова и снова, пока финские стрелки-лыжники, тоже еще совсем юные, приблизились и обогнали их. Они быстро скользили между деревьями, едва не задевая стволы сосен и берез своими белыми маскировочными халатами. Был солнечный день, снег блестел, замороженные ветки деревьев светились серебром в легком, живом свете. В Виипури я несколько дней назад был между руинами, обходя призрачные тени домов. Группы советских пленных работали на улицах, убирали лопатами снег, убирали дворы от мусора, сносили качающиеся стены. Пленные выглядели как муравьи, такие маленькие и темные на фоне снега. Высокие татарские шапки над узкими детскими лбами делали их острые, бледные лица еще более худыми, еще более жалкими, еще более грязными. Почти все были очень молоды, не старше семнадцати лет, и выглядели как дети четырнадцати, даже двенадцати лет. Маленького роста, худые, негибкие, еще далекие от первой фазы превращения в молодого человека. Едва завидев меня, они на мгновение прекращали работать, следили за мной взглядами, рассматривая с любопытством мою форму. Когда я собирался обернуться и посмотреть на них, они сразу опускали глаза, боязливо и смущенно, в точности как мальчишки.

Финские офицеры и солдаты все сходятся на том, что эти дети дерутся мужественно, с тем твердым, выносливым мужеством, которое как раз является противоположностью детского мужества. Все же, с военной, технической точки зрения, их достижения невелики. В этом нет никаких сомнений. И это поражает, так как сильно противоречит любому опыту. В этих физически поздно созревших мальчишках во многих аспектах развилось настоящее взрослое мужество. Чему удивляются финские офицеры и солдаты, это, прежде всего, не отставание в физическом развитии, а отставание духа, разума. Их интеллект еще в эмбриональном состоянии. Видно, что это еще дети, которые довольны тем, что живут, что чувствуют себя живыми, счастливы от того, что могут дышать, что они больше не должны ничего бояться, что избежали, наконец, кошмара и страха смерти; но я очень сомневаюсь, что они сами понимают свои собственные чувства. Я имею в виду, что у них нет никаких других проблем, кроме чисто физических, животных. Обычно в возрасте восемнадцати лет у каждого нормально развитого молодого человека, к какой бы нации и к какому бы социальному слою он не принадлежал, есть свои проблемы душевного и интеллектуального характера. У этих советских пленных, этих детей-солдат, нет никаких других проблем, кроме материальных. Они также не знают ответа даже на самые простые вопросы. При вопросе, который они не понимают, их глаза иногда заполняются слезами. Они – никто иные, как дети, в полном смысле слова. Один из примечательных симптомов их опоздавшего развития состоит в том, как легко они для своей защиты прибегают к слезам. Это как полностью соответствует психологии ребенка. Я пересек в Виипури площадь, на которой находится городская библиотека. Строение, очень современное, не повреждено, так же, как и его многие тысячи старых и современных книг, в том числе самые ценные документы об истории Виипури. Когда я свернул на улицу, ведущую к порту, я оказался перед группой советских пленных. Они были одни, без охраны. В общем, пленные работают свободно, контролируют их только патрули, которые c этой целью делают обход по улицам города. Они стояли перед пострадавшим от бомбежки модным магазином. Во время работ по расчистке они вытащили из-под мусора манекен, примерочный бюст, который используют портные. Мальчики прекратили работать и стояли вокруг бюста, они смотрели на него с любопытством, с серьезными лицами, не понимая, что это такое и для чего оно могло бы служить. Между тем один из них поднял с земли шляпку из синей и красной ткани, безобидную маленькую шляпу, на которой сбоку было украшение, что-то вроде желтой розы, надел ее на голову, и все смеялись и робко протягивали руки, чтобы коснуться розы.