Воля дней (сборник рассказов)

Следующие несколько дней Антонио вынашивал тяжёлую мысль об уходе из стаи. Без конца ему мерещилось, что над ним все смеются исподтишка и глумятся. И хоть он резко оборвал все связи с малолетками и обходил их стороной, только завидев, всё равно ощущение несмываемого позора липким налётом покрывало его шерсть. Он никому не смотрел в глаза и ходил быстро, сильно сгорбившись. Вёл себя тихо и при любой возможности старался уединится в какой-нибудь тени, и просто часами сидел там. Он отчётливо понимал, что его низкий социальный рейтинг уже никогда не позволит ему достичь здесь уровня своих амбиций. Вероятно, стоило прибиться к другой стае, где можно было начать всё сначала. Шерсть вставала дыбом у него на загривке от мысли об изгнании. Но уж лучше уйти самому, чем выгонит Диего у всех на виду, ведь тогда его запомнят как совсем уж жалкого отщепенца. Молодые самцы часто уходили на поиски новой семьи, и в этом не было ничего удивительного. Наконец после длительных раздумий природная гордость взяла верх над страхом, и Антонио решился. Он никого не известил о своём решении, ни с кем не попрощался. Он решил, что пойдёт к большой горе на севере, что возвышается над окрестностями. Оттуда он начнёт поиск нового дома, новой семьи. Гора станет ориентиром в первую очередь, чтобы случайно не вернуться на территорию нынешней стаи. Антонио решил уйти сейчас, пока был решительно настроен. Но, зайдя в джунгли, ноги сами его понесли на знакомый холм. Он не сопротивлялся желанию, решив напоследок посетить любимое место. По пути он развеялся и, придя на место, был даже весел, словно отправлялся за приключениями, опасными не взаправду, что непременно должны были закончиться благополучно. Антонио постоял на уступе, пытаясь сохранить в памяти вид на людскую деревню, затем обернулся и хотел было уже идти, как взгляд его пал на ближайшее дерево, под которым он обычно сидел в окружении молодёжи. К большому удивлению, он обнаружил там Хосе. Парень сидел прислонившись спиной к дереву и, положив голову на грудь, слабо подёргивался, словно во сне. Антонио нахмурился и хотел было уйти, пока бывший дружок не проснулся, но что-то в позе Хосе показалось ему странным. Подойдя ближе, он ужаснулся. В боку у Хосе кровоточила огромная свежая рана, столь ужасного вида, что не вызывала сомнений о его скорой трагической участи. Но затем Антонио поразился ещё больше, когда увидел, что Хосе сжимает в лапе человеческий огненный шест. Антонио как заворожённый глядел на божественный предмет, теряясь в догадках, как он оказался у дурочка Хосе. Раненый издал тихий вздох. Антонио поднял его голову и попытался привести в чувства. Это получилось. Хосе открыл глаза, и взгляд его был затуманен болью и бессилием. Всё же, увидев Антонио, он улыбнулся.

— Я знал, что ты всё-таки придёшь. Я просил огонь об этом, и он услышал мои мольбы. Он дал мне сил дождаться тебя.

— Хосе, о чём ты говоришь? Что случилось?

Хосе с трудом перевёл взгляд на огненный шест.

— Я спустился к людям, чтобы украсть дар огня, о котором ты так восторженно отзывался… чтобы… поддержать твой внутренний огонь… Я хотел видеть, как воспрянет твой дух. Мне удалось схватить огненную палку, но люди заметили моё присутствие и стали использовать огонь против меня.

Из глаз Хосе потекли слёзы.

— Я не боялся, думал, огонь не причинит вреда своему последователю. Но шум и грохот разразили воздух, и огонь ужалил моё тело так, что я едва смог сбежать.

— Огонь не слышит мольбы, Хосе. И не делает одолжений, — тихо сказал Антонио.

Губы Хосе скривилась, было видно, что ему страшно.

— Огонь велик, Антонио. Бойся разгневать его.

Затем глаза бедолаги застыли. Из них улетучилась жизнь.

Антонио отпустил мертвеца и с минуту пялился в пустоту, пытаясь осмыслить происшествие. Затем взгляд его пал на огненный шест. Лапы его непроизвольно потянулись к нему. В следующее мгновение оцепенение прошло, и Антонио принялся разжимать пальцы почившего товарища. Наконец, овладев запретной вещью, Антонио с восторгом стал разглядывать инструмент Пламенного бога. Он осторожно гладил оружие, проводя пальцами по холодной и гладкой чудной поверхности. Ничего подобного нельзя было представить и в самых смелых снах. Ясно было одно — огонь всё же обратил внимание на него и послал дар в знак расположения. Антонио и думать забыл о несчастном Хосе. На губах его играла недобрая улыбка, а в глазах разгорался чёрный огонь.

* * *