Воля дней (сборник рассказов)

— Ну теперь всё стало на свои места, — спокойно сказал Амадей. — Так я и знал, что не доведут до добра эти твои сказки. Ты спутался с чёрными силами.

Антонио всматривался в лицо Амадея, пытаясь обнаружить скрываемый страх. И не находил. На лице брата отражались лишь презрение и печаль. Амадей презирал брата и одновременно печалился о его жалкой участи. Антонио столько раз представлял этот момент, как Амадей корчится от ужаса и, припадая на колени, молит о пощаде. И как Антонио милосердно прощает брата.

— Ты всегда был скверным, но я не ожидал, что ты опустишься до такого… — он указал в сторону деревни. — Ты стал якшаться с людьми, самыми презренными и ничтожными из живых существ.

Антонио не поверил своим ушам.

— Ты считаешь людей презренными? — удивлённо спросил он. — В самом деле? Они короли мира и хозяева жизни. Они ничего не боятся, а все боятся их. Так по-твоему выглядит ничтожность?

— Не бывает таких, кто ничего не боится. А люди боятся даже больше остальных и поэтому крушат всё на своём пути. Так они создают иллюзию всесильности и безопасности. Но это лишь самообман, который однажды принесёт гибель всему, в том числе и людям. Ты в самом деле хочешь быть на них похож?

— Да! — с раздражением ответил Антонио.

— Что же, ты неплохо начал. С убийства сородича. Теперь закрепи успех братоубийством, это в духе человеков. А затем катись в бездну!

Амадей выпрямился, подставляя широкую грудь под оружие. Антонио растерялся. Он не хотел убивать брата. Амадей, узрев укрощение огня, должен был примкнуть к Антонио, и уже вместе они бы свергли Диего. Антонио стал бы вожаком, а Амадей — его правой рукой.

— Ты что, не боишься умереть? — изумился Антонио.

Амадей ничего не ответил. Он лишь сурово смотрел в глаза брату. Антонио понял, что вновь проиграл Амадею. Даже в ситуации полного доминирования Антонио выглядел убого, в сравнении с братом. Пока Амадей существует, на его фоне он всегда будет выглядеть блеклой непримечательной тенью. Антонио спокойно принял это осознание, а затем спустил курок. Раздался невероятный грохот, и Антонио так испугался, что выронил шест из рук, а сам отскочил назад, закрывая уши ладонями и прижимая голову к земле. Антонио с ужасом посмотрел на шест. «Огонь велик, бойся разгневать его», — вспомнил он предсмертные слова Хосе. Неестественная страшная сила хранилась в этом продолговатом предмете. Сила, которая не должна существовать, которая не принесёт ничего, кроме хаоса. Затем Антонио поглядел в сторону, где стоял брат. Большое хорошо сложенное тело Амадея распласталось на земле без признаков жизни. Антонио подошёл ближе. Глаза брата застыли точно так же, как это случилось с Хосе. Огонь пожрал и его жизнь. Пышущее здоровьем молодое тело в мгновение погибло, и Амадея не стало. Антонио склонился над братом и горько заплакал. Слишком страшным ему показалось поступать так. Убивать и калечить ради призрачного чувства господства. Слишком большая цена, и слишком ничтожная награда. Амадей был прав — страх не ушёл, его стало только больше. Ему никогда не простят содеянного. Теперь ему придётся идти до конца и вновь убивать. А затем ещё и ещё. До тех пор, пока не останется никого, кто сможет его остановить.

* * *

Большая гора теперь дымила так нещадно, что было не видно неба. Серый пепел хлопьями сыпался с неба и устилал собой землю. Антонио зашёл на территорию стаи и поднял своё оружие над головой на всеобщее обозрение. Все обезьяны в ужасе замерли, прикрыв ладонями рты.

— Где Диего?! — грозно зарычал Антонио. — Где он?! Час его власти прошёл, и наступает новое время.

Все молчали и лишь боязливо оглядывались друг на друга. Наконец молчание оборвал грубый тяжёлый голос.

— Я Диего! Кто зовёт меня с вызовом?

Толпа расступилась, и перед Антонио появился вожак. Он выглядел внушительно, как всегда. Огромные мускулистые лапы упирались в землю, могучая шея удерживала большую голову с широкими мощными челюстями. Маленькие глазки спокойно и грозно глядели на пришельца. Антонио с трудом проглотил ком, подступивший к горлу при виде Диего.

— Я твой сын. И я пришёл заявить свои права на власть в этой стае.

Слова Антонио нисколько не произвели впечатления на Диего. Он внимательно оглядел колдовское оружие в руках сына. Лицо его казалось задумчивым.

— Где Амадей, брат твой?

Антонио испугался этих слов. И неожиданно для себя соврал.

— Не знаю. Разве я сторож брату своему?

Лицо Диего разразила скорбь.

— Что ты натворил? Признавайся!

Антонио разозлился. Вновь его пытаются выставить дураком. Теперь на глазах всего народа. Никто не станет больше спрашивать с него, никто не посмеет повышать на него голос.

Он вскинул орудие пламенного бога и направил его на отца, так же, как ранее на брата. Вновь он не увидел страха или почтения, столь желанного для него. В отличие от Амадея, в чьих глазах читалось сожаление, взгляд Диего нёс в себе лишь злобу и неприкрытое презрение.