Воля к смыслу

Разумеется, человек свободен в своем ответе на вопросы, которые задает ему жизнь. Но свобода – не своеволие. Свободу надо понимать в терминах ответственности. Человек несет ответственность за то, чтобы дать на вопрос правильный ответ, чтобы найти истинный смысл ситуации. А смысл – это то, что находят, а не то, что дают. Крамбо и Махолик{59} указывают, что поиск смысла в ситуации связан с восприятием гештальта. Это утверждение поддерживает гештальтист Вертгеймер: «Ситуация семь плюс семь равно… – это система с лакуной, с прорехой. Можно заполнить лакуну разными способами. Один из ответов – четырнадцать – соответствует ситуации, заполняет лакуну и есть то, что структурно требуется в этой ситуации, на этом месте, в соответствии со своей функцией в целом. Это отвечает ситуации. Другие ответы, например пятнадцать, не подходят. Это неправильные ответы. Вот в чем состоит концепция запросов ситуации, ее “требований”. “Требования” такого рода представляют собой свойство объективное»{60}.

Я сказал, что смысл не может быть назначен произвольно, его следует ответственно искать. Я мог бы сказать также, что его нужно искать с помощью совести. В самом деле, в поисках смысла человека направляет совесть. Совесть можно определить как интуитивную способность человека находить смысл в ситуации. Поскольку смысл уникален, он не подпадает под действие общих законов, и интуитивная способность, такая как совесть, – единственный способ овладеть гештальтами смысла.

Совесть не только интуитивна, она также креативна. Снова и снова совесть человека приказывает ему сделать то, что противоречит назиданиям общества, к которому он принадлежит, так сказать, его племени. Представим себе племя каннибалов: творческая совесть человека вполне может обнаружить, что в конкретной ситуации будет больше смысла пощадить врага, чем его убивать. Так, совесть вполне может начать революцию, и то, что поначалу было уникальным смыслом, может сделаться универсальной ценностью: «Не убий». То, что сегодня уникальный смысл, завтра – универсальная ценность. Так создаются религии и возникают ценности.

Совесть также обладает способностью обнаруживать уникальные смыслы, которые противоречат принятым ценностям. Та заповедь, которую я только что процитировал, дополняется другой: «Не прелюбодействуй». В этом контексте на ум приходит история мужчины, который вместе с молодой женой был отправлен в Аушвиц. Он рассказывал мне после своего освобождения, что, когда их разлучили в концлагере, он в последний момент почувствовал настоятельную потребность попросить жену, чтобы она выжила: «Любой ценой, ты меня понимаешь? Любой ценой…» Она, конечно, поняла: она была красавица, и ей мог представиться в ближайшем будущем шанс спасти свою жизнь, согласившись стать проституткой для эсэсовцев. На случай, если бы возникла такая ситуация, муж хотел, так сказать, авансом дать ей отпущение. В последний момент совесть побудила его, приказала освободить жену от заповеди «Не прелюбодействуй». В уникальной ситуации – подлинно уникальной – уникальный смысл заключался в отказе от универсальной ценности супружеского обета, в том, чтобы нарушить одну из десяти заповедей. И это был единственный способ соблюсти другую из десяти заповедей – «Не убий». Если бы он не дал ей своего разрешения, то принял бы на себя часть ответственности за ее смерть.

Ныне мы живем в век рушащихся, исчезающих традиций, то есть вместо сотворения новых ценностей в поисках уникальных смыслов происходит обратное: универсальные ценности оскудевают. Вот почему все больше людей оказываются пленниками пустоты и бесцельности, экзистенциального вакуума, как я привык это называть. И все же, даже если бы разом исчезли все универсальные ценности, жизнь останется осмысленной, поскольку с утратой традиций никуда не денутся уникальные смыслы. Разумеется, чтобы находить смыслы даже в эпоху, лишенную ценностей, человеку требуется вся полнота способностей совести. Из этого с очевидностью следует, что в такую эпоху, как наша, то есть в век экзистенциального вакуума, первоочередной задачей образования должна быть не передача традиций и знаний, а укрепление той способности, которая позволяет человеку находить уникальные смыслы. Сегодня образование не может привычно следовать по традиционным рельсам, оно должно пробуждать способность к независимым и аутентичным решениям. В эпоху, когда десять заповедей утратили, по-видимому, безусловную неколебимость, человеку больше, чем в прежние века, необходимо прислушиваться к десяти тысячам заповедей, которые возникают в десяти тысячах уникальных ситуаций, из которых состоит жизнь человека. А к этим заповедям его направляет совесть, и только на нее он может полагаться. Живая, пылкая совесть – единственное, что помогает человеку противостоять последствиям экзистенциального вакуума, то есть конформизму и тоталитаризму (см. предыдущую главу).