Воля вольная

— Ну-у... я не знаю, тогда что... — Студент в растерянности развел руками и с обидой сложил их на груди. Брови сдвинул зло. Но вдруг продолжил, горячась: — Я, когда ОМОН прибыл и это все завертелось, взял карабин и пошел сука, смотреть за ними. Не дай Бог, думаю, что учинят... у Трофимыча-покойника перед этим был. Без балды говорю, мужики, готов был стрелять. И что?! Они ничего особенного не делают, стоят, проверяют машины, я карабин в кусты сунул, подошел: «Здорово, ребята!». Они: «Здорово!» — так на «о» отвечают — «Здорово!». И рожи вроде нормальные. Стою и понимаю, что они — не враги мне. Как стрелять?

— Что ты все стрелять да стрелять?! — нагнув голову и почесывая макушку, неодобрительно буркнул помалкивавший до этого дядь Саша. — Что по-другому нельзя?

— А кстати, кто Гнидюка отмудохал, а? — Колька выпялился на Студента.

— Нашлись люди!

— Ты, что ль, колись? В эфире только об этом и орут...

— Не-е, я там случайно оказался. — Лицо Студента расплывалось в самодовольной улыбке. — Правда. Даже неинтересно было, такой трус, и не вякнул. Трясется: «Ребята бейте, бейте, я не прав! Я не буду! Больше не буду!». И на жену валит... у него жена такая же пышка, и та смелее оказалась, как взревет. Как сирена! Драться полезла!

— Не, ну как было-то? — настаивал Поваренок, булькая по кружкам.

Кобяков тоже заинтересованно смотрел.

— Иду, короче, смотрю — ребята одни знакомые тащат на плечах контейнер с икрой... Что такое? — спрашиваю. Они — пойдем, если хочешь, Гнидюка кормить. Пошли.

— Да какие ребята?

— Тебе, Коля, только прокурором...

— Ну ладно, ладно... А как же он вам открыл?

— Стукнул в дверь погрубее: ОМОН, открывайте! Он и открыл со страху...

— И что?

— Да что-что, говорю, неинтересно было. Ей только рот шарфом замотал, ну и связали их жопами...

— А правда, что ему чего-то засунули... ну... — Колька захохотал и показал, куда засунули.

— Да не-ет... — сморщился Студент.

— Люди говорят! — не унимался Колька.

— Не-ет, связали и на бошку ему контейнер напялили... Ну все в икре, понятно, течет по ним...

— Моя по рации говорит, что шнобель ему на бок свернули и синяк во всю щеку!

— А она откуда знает? — заинтересовался Студент.

— У нас соседка в больнице работает.

— О! — Студент обдумал что-то. — Не знаю, может, потом кто заходил?

— Так, может, все-таки засунули? Ты просто забыл! — заржал Поваренок.

— Ладно, это все неинтересно, тут вот... — Студент глянул на Кобякова. — Что делать? Непонятно... Есть же у нас верховная власть или нет?

— Ну есть, — не понимая, к чему тот клонит, поддакнул Поваренок.

— Они или совсем не знают, что в стране творится, или сознательно всех преступниками делают!

— Ну ладно... — не согласился дядь Саша.

— Не, дядь Сань, чего ты... Мы браконьеры! Так? Так! Менты и прокуратура, которые нас крышуют, тоже преступники? Так! фээсбэшники, власти местные тоже при делах! Тоже туда же... Ты понимаешь?

Все молча на него глядели. Оно и так все было понятно.

— Что же за страна у нас выходит? Страна воров?!

На этих словах саружи заскрипел снег. Потом кто-то потопал ногами, отряхиваясь. Степан встал, распахнул дверь, в свете фонарика кто-то высокий, укутанный шарфом, обивал сапоги о поленницу. Ушанка, шарф и лицо были крепко в куржаке, и поначалу никто не понял, кто это. Мужик спокойно снял рюкзак, из которого что-то торчало выше его головы, размотал шарф, и все увидели Валентина Балабанова.

— Здорово, ребята... можно, что ль?

— Ничего себе! — поразился Поваренок, двигаясь к дядь Саше. — Ты как тут?

— Шурка-Эвен на «Буране» подбросил.

— Куда?

— До зимовья какого-то. Потом по следам...

— Это я утром ходил, — объяснил Поваренок. — Так, а ты куда идешь?

— К вам... — Балабан снял верхнюю куртку, потом вязаный свитер. Под ним был еще один свитер.

— А откуда знал, что мы здесь? — засмеялся настороженно Колька.

Степан закурил и на улицу вышел. Прислушался. Тихо было вокруг. Он ничего не понимал, и ему не очень нравилось, что на его участке и в его зимовье столько народу.

Балабан поднял телячьи свои глаза на Кольку и молчал. Улыбался только спокойной всегдашней своей улыбкой.

— А ты откуда знал? — спросил дядь Саша Кольку.

— Хм, ну да... — Поваренок засмеялся уже веселее. — Черт, чего не бывает! Один в тайгу поперся. Спьяну, что ли? — в голосе у Кольки были вопросы.

— Спьяну не дошел бы. — Студент внимательно глядел на Балабана. — Я думал, ты... шутил тогда... Есть будешь?

— Чего спрашиваешь? Налейте человеку... давай... — радовался Поваренок.

— Вот, в кружку лей...

— Я не буду, мужики... — Балабан взял кружку, подсел к печке и стал наливать из чайника.

— Да ты что? — не понял Поваренок. — Завязал?

— Пейте, пейте, хватит мне! — Балабан улыбался из темноты.

— Что ты пристал как банный лист к заднице! Я тоже не буду больше... Сюда садись. — Студент выбрался из-за стола. Мисками загремел, накладывая.

— А в рюкзаке у тебя что? — спросил Колька.

— Гитара да спальник, еды маленько...

— Гитара?! — удивился Поваренок.

— Ну... это все мое добро...

— А книжки? — засмеялся Колька.

— Книжки? — Валентин серьезно посмотрел на Поваренка. — Есть одна.