Волк

Но я иду дальше, и вдруг мне начинает здесь нравиться: деревья шелестят, ручеек весело журчит, и я завожу дружбу с несколькими оленями. Мы играем в FIFA на игровой консоли иксбокс, и все олени хотят играть за футбольный клуб «Бавария», а я думаю – ну ладно, поддамся, пожалуй, Дитмару, главному оленю: с оленями отношения лучше не портить. Олени выводят меня на полянку, где растет земляника со сливками, а когда мы наелись досыта, провожают меня до поляны. На прощание мы с Дитмаром целуем друг друга в щеки и обещаем не пропадать.

У кострища посреди поляны вчерашний великан помешивает огромной ложкой в здоровенном котле, от которого валит пар. На его футболке ухмыляется череп, а с шорт на меня указывает костлявая рука из муки.

Судя по колпаку, это повар.

«Что ты здесь делаешь?» Нет, повар меня об этом не спрашивает. Он лишь кивает мне, будто в знак согласия.

Я тоже киваю, потому что согласен с его кивком. На поляне пахнет куриным бульоном.

Повар необъятный: метра три в ширину и столько же в высоту. Когда я прохожу мимо, он макает в суп палец, облизывает его, морщится и бросает в котел горсть перца или земли.

На висках у него татуировки. На каждом виске написано «висок».

Я приношу из хижины книгу и сажусь с ней у колодца.

– Про что книга? – кричит повар.

– Про двух мальчишек! – кричу я.

– Чего они хотят? – кричит повар.

– Откуда ты знаешь, что они чего-то хотят? – кричу я.

– В книгах люди всегда чего-то хотят! – кричит повар.

– Они хотят сбежать! – кричу я.

– А чего они хотят на самом деле? – кричит повар.

– Откуда ты знаешь, что они хотят чего-то другого? – кричу я.

– В книгах люди всегда чего-то хотят, но на самом деле они хотят чего-то другого! – кричит повар.

Поразмыслив, я кричу:

– Думаю, они не хотят быть там, где все дурацкое: дурацкие родители, дурацкая школа, дурацкий дом. Ведь они оба аутсайдеры. – Я делаю ударение на этом слове и тут же чувствую себя нелепо.

– Тебе ее в школе задали прочитать? – кричит повар.

– Нет, я для себя читаю! – кричу я.

– Иди сюда – тогда нам больше не придется перекрикиваться! – кричит повар.

– Ладно! – кричу я.

– Почитаешь мне вслух? – спрашивает повар.

Я читаю повару вслух. Повар то и дело кивает, кривит губы в опасных сценах – внимательный повар. Время от времени ему на плечо садится ворон с повязкой на глазу, и повар заботливо его кормит. В лагере было бы вполне сносно, будь там только повар, книга и ворон.

Тут нашу идиллию нарушает крик:

– Ты что здесь делаешь?! Где ты был?! Что за дела?! – Из леса выскакивает Питрич и бросается ко мне – группа вернулась из похода.

Когда на тебя так сердятся, приходится быть честным:

– Я хотел вернуться, но заблудился и…

– Вернуться?! Ты хотел вернуться?! Ты хоть отдаешь себе отчет, где находишься? Нельзя просто так сбега́ть, никого не предупредив!

– А вы бы разрешили мне вернуться?

– Нет! Но речь сейчас не об этом. Ты хоть знаешь, что бы со мной сделали, если бы ты потерялся? – Он дергает козлиной бородкой, будто и правда испугался. За себя.

Белла кладет руку ему на плечо.

– Так, давайте-ка для начала все успокоимся, – говорит она, но ее следующая реплика еще хуже злости Питрича: – А ты знаешь, что из-за тебя нам пришлось прервать поход?

Вам же лучше, думаю я, но, похоже, это не так. Йорг ведь очень радовался походу. И не только он, судя по укоризненным взглядам одноклассников в карго-штанах. Я, конечно, не подарок, но и не злодей, и портить удовольствие другим не входило в мои планы.

– Мы сообщим твоим родителям. – Питрич не угрожает, а просто констатирует факт.

При слове «родители» у меня начинает покалывать под ребрами.

Как отреагировала бы мама? Наверное, без удивления. Скорее всего, огорчилась бы. Я точно не знаю – и не очень-то хочу узнать.

– Родителям? Это ни к чему, – вмешивается повар и кладет мне на голову огромную ручищу. Она приятно тяжелая. – Он ведь здесь, ничего не случилось. Он наверняка признаёт свою ошибку. Ты ведь признаёшь свою ошибку?

– Да, – серьезно (и благодарно) говорю я.

– А вы пока можете еще погулять, – предлагает повар. – Хоть прямо сейчас – обед все равно еще не готов. Или в другой день. Лес от вас не убежит. И в следующий раз берите в поход только тех, кто хочет.

Я вдыхаю запах повара. От повара пахнет курицей. Его рука у меня на голове весит несколько сотен килограммов.

Питрич отвечает. Что-то там про уговор и про ответственность. Похоже, дело улажено. Я его уже не слушаю, и повар, кажется, тоже.

Когда все немного поостыли, я иду искать Йорга. Он на опушке – сосредоточенно волочит по пыли палку. Я решаю не мешать ему и подождать: интересно, чем он занят.

Скорее всего, Йорг рисует. Рисует он очень хорошо. Просто отлично. Большинство из нас просят мам дорисовать за них, и все равно получается даже наполовину не так красиво, как у него. Йорг разбирается в тенях и перспективе, умеет смешивать краски, а лица у него похожи на лица, а не на печенье. Думаю, он даже за оттиски штампа из картошки выручил бы неплохие деньги на eBay.