Волк который правит (неоф. перевод)

— Я знаю. Обычно, чтобы прикончить такую тварь, требуется динамит и бульдозер. Но я думаю, что в моих снах говорится о том, что это — ключ к тому, чтобы защитить, то, чем мы владеем.

— Сны трудно толковать.

— Да, да, я знаю. Единственное, что я точно поняла по поводу всей этой фигни по поводу ключевой фигуры — то, что эта фигня со сновидениями противоречит интуиции. Что кажется неправильным, иногда бывает правильным.

Оракул королевы, Чистое Сияние, предвидела, что Тинкер — та, кто может предотвратить вторжение Они на Эльфдом, что она — ключевая фигура, которая изменит будущее. Похоже, оракулы действовали на основе принципа неопределенности Гейзенберга; ясно сказав Тинкер, как она собирается остановить Они, они бы помешали ей сделать это. Учитывая способность Чио к чтению мыслей, и предательство Воробьихи, то, что оракул выразился неясно, было как раз кстати. Однако если вдуматься, Чистое Сияние наверняка знала больше, чем сказала Тинкер; то, что ее притащили в Аум Ренау и держали там в течение трех недель, позволило Тинкер укрепить мышцы, подружиться с Пони и научиться тем умениям, которые ей потребовались, чтобы убить лорда Томтома, лидера Они.

Тем не менее, ключ к тому, чтобы остановить Они, состоял в том, чтобы делать то, что Они хотели, чтобы она сделала — что, казалось, полностью игнорировало логику.

— По крайней мере, перемещайся вместе с полной Рукой — сказал Ветроволк. — Выбери еще четверых — любой из секаша будет горд принести тебе клятву верности.

— Я не хочу отнимать у тебя людей. Кроме того, разве ты не говорил, когда я взяла Пони, что я не могу отвергнуть его без того, чтобы он потерял лицо? Как ты можешь отдать мне твоих людей, не оскорбив их?

— Я не могу отдать их тебе. Они должны предложить себя тебе. Ты принимаешь их сердца, которыми я не могу управлять.

Были моменты, когда у нее появлялось ощущение, что разговор слишком много раз прокрутился через автопереводчик. — Как я могу просто выбрать наугад четверых? Разве это не будет так, что я прошу, и ты отдаешь?

— Они сказали мне, что если они тебе понадобятся, они желают уйти. Я освободил их всех от клятвы, так что они могут уйти, если захотят.

— Все?

Волк кивнул. — За исключением Призрачной Стрелы. Он необходим мне. Ты заслужила большое уважение у секаша. И я очень доволен.

— Ух ты.

— Что ты думаешь о Штормовой Песне? Она тебе подходит?

Подходит ей? Это был интересный выбор слов. Не «нравится тебе», что, как она ожидала, спросит Ветроволк.

— Она — как пистолет. Иногда кажется, что это два разных человека, смотря на каком языке она говорит.

— Язык управляет твоими мыслями. Ты не можешь думать о чем-то, что не может быть обозначено словами. Английский язык богаче, чем эльфийский, с течением времени он впитал в себя бесчисленное множество других языков. И во многих смыслах, английский язык свободнее. Эльфийский язык сильно наполнен вежливостью, чтобы обеспечить соблюдение законов нашего общества.

Тинкер обдумала сказанное. Да, вежливость давалась ей намного легче, когда она говорила по-эльфийски. Правда, как она обратила внимание, только в случае, когда она использовала очень официальный, очень вежливый Высокий эльфийский язык, который вызывал ощущение, что тебя просто принуждают быть вежливым.

— Мне нравится говорить с тобой по-английски, — сказал Ветроволк. — Я чувствую себя самим собой — мужчиной, который любит тебя — а не лордом и не правителем нашего Дома. Когда мы говорим на этом языке, мы как бы показываем друг другу свое истинное лицо.

— Да, я заметила, что, когда Штормовая Песня переключается на Высокий эльфийский, она как будто надевает маску.

— По сравнению с королевским двором здесь мы очень мало говорим на Высоком языке. Моя мать говорит, что эти грубые земли и меня делают неуклюжим — что после настолько долгого общения с людьми я стал слишком откровенным. Она ждет, что я когда-нибудь вернусь домой завернутый в медвежью шкуру вместо одежды.

Она не могла поверить, что его, со всем его изяществом и элегантностью, кто-то может считать неуклюжим. — Да ладно тебе.

— Если ты сосредоточишься, ты можешь очень выразительно оскорбить и на Высоком языке. Двор сделал это искусством. У меня для этого не хватало терпения — этим я заслужил ярлык грубияна.

— Идиоты, им следовало расквасить нос.

— Моя маленькая дикарка, — он притянул ее к себе и звучно поцеловал. — Я очень люблю тебя — и не смей терять твой неукротимый дух — но, пожалуйста, не затевай драк, по крайней мере, до тех пор, пока не научишься защищать себя.

Ее обещание чего угодно было облачено в поцелуй.

— Ты закончила здесь? — спросил он намного позже.

— С этой частью, — с неохотой Тинкер выскользнула из кольца его рук, и подняла бумагу, которая накрывала заклинание. — Я просмотрела вещи моего дедушки и нашла записи об этом проекте. Я должна сравнить то, что у меня получилась, с этими записями, а затем исправить заклинание. Я закончу завтра.