Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города

В конце весны Хайд сидел у северо-западного края озера, когда средних размеров бобер выбрался из своего лежбища на песчаный берег. Он даже не догадывался, что волк рядом, пока эта черная молния не прихлопнула его сверху, стремительно выпрыгнув из кустов и пуская в ход мощные лапы и зубы. «Он не ходил вокруг да около, – вспоминал Хайд, – а со всей своей силой обрушился ему на спину, ухватив зубами за шею, пару раз как следует тряхнул – и бобер был мертв». Волк подхватил тушу пятнадцатикилограммового бобра, словно это была белка, и отправился пиршествовать в укромное место. Как и все мы, волки не особенно любят, когда за ними наблюдают во время еды. Они также прячут остатки пищи в укромных местах, чтобы доесть позже, – поведение, напоминающее действия домашних собак, закапывающих кости и игрушки.

Подобно большинству волков, обитающих в юго-восточной части Аляски, Ромео специализировался в том числе и на одном особенно опасном виде дичи. Несмотря на то что дикобразы кажутся вялыми и заторможенными существами, их иглы представляют собой смертельную опасность для хищников. И хотя они не могут метать их в своего противника, в случае угрозы дикобразы встряхивают своими иглами и бьют хвостом, подставляя ощетинившиеся зады и кружась с пугающей быстротой перед носом врага. Иглы – все тридцать тысяч или около того – не только острые, но еще и покрыты микрошипами. Они легко вонзаются в тело и проходят через мышцы, иногда прокалывая внутренние органы и нанося увечащие травмы, следствием которых бывает медленная и мучительная смерть.

Большинство хищников предпочитает подальше держаться от дикобразов и, очевидно, передает эти знания потомству. Но если обойти эти неприятные колючки, то получишь жирную и легкодоступную пищу. Как тут не вспомнить старое выражение первых поселенцев Аляски – «игольчатая свинья». Хитрость состоит в том, чтобы нанести быстрый смертельный укус в голову или, например, в живот – те места, где нет игл, и которые дикобраз старательно защищает. А потом есть мясо, вывернув его наружу, предварительно целиком содрав шкуру иглами вниз. В итоге остается колючая скрученная кожура, как от апельсина. И хотя я точно не знаю, какую технику он использовал (я бы поставил на укус в голову, обеспечивающий максимальное избежание колючих игл), можно не сомневаться в том, что Ромео неоднократно решал эту болезненную проблему на протяжении нескольких лет. Шкуры дикобразов были разбросаны там и сям в его владениях, и я периодически находил в его помете фрагменты неколючих щетинок – специфической шерсти этого животного.

Однажды ранним весенним вечером я заметил Ромео лежащим под тополем и пристально наблюдавшим за явно обеспокоенным дикобразом, забравшимся на редкие ветки дерева. На верхушке тополя отдыхал выжидающий орел. Наутро никого уже не было, но оставшиеся следы ковылявшего дикобраза, которые заканчивались замерзшими брызгами крови в нескольких десятках метров, не оставляли сомнения в исходе. Орел, вероятно, унес игольчатую шкурку, чтобы потом выклевать ее. Независимо от того, как черный волк осуществил эту специфическую охоту, один неверный укус или недооценка противника могли закончиться для него плачевно даже спустя долгое время после гибели дикобраза.

Можно назвать это везением, но волк, как опытный игрок в покер, похоже, знал свое дело – не только в том, что касалось потенциально опасной добычи, но и во всем остальном.

Хотя волки считаются хищниками, Ромео, как и все его сородичи, был опытным и ненасытным падальщиком: нет лучшей пищи, чем та, которая никуда не убежит и не окажет сопротивления. Рыщущие волки никогда не упустят приглашения на бесплатный обед любого размера и могут прилагать невероятные усилия, упорно, по крохам выискивая остатки, вместо того чтобы убивать. Гордон Хейбер наблюдал за одной стаей, обитавшей в Национальном парке «Денали», которая больше недели откапывала двух погребенных под снежной лавиной лосей[31]. Даже просто определить местонахождение туш под шестиметровым утрамбованным снегом – это уже подвиг, которым может гордиться породистая ищейка. И как может подтвердить любой, кто копал сошедший лавиной утрамбованный снег, сам процесс откапывания – это тяжелый труд. И все ради двух промерзших туш, о которых волки могли сломать зубы. Расходовать на это силы было, очевидно, для них предпочтительней, чем выслеживать, преследовать и тащить двух живых лосей.