Волк равнин. Повелители стрел

Так как Тэмучжин снял часть доспехов, Илак поднял руки, чтобы снять доспехи из вареной кожи, сохранившие ему жизнь в бою. Сын Есугэя стоял наготове, не шевелясь, пока Илак развязывал завязки. Тэмучжин тоже поднял руки, и братья помогли ему избавиться от его доспехов. Теперь враги остались только в штанах и рубахах, и ветер сушил темные пятна пота на них. Оба пытались скрыть свою усталость и тревожились, подмечая, как бодр соперник.

Тэмучжин поднял меч и проследил, как Илак поднял свой – словно тот ничего не весил. Лицо этого человека стояло перед ним во время тысяч учебных боев с Арсланом и Юанем. Но явь была иной, и он никак не мог вызвать в себе спокойствия, так отчаянно сейчас необходимого. Ему казалось, что Илак каким-то чудом прибавил в росте. Человек, бросивший семью Есугэя умирать в степи, был чудовищно силен и подавлял своим видом даже без доспехов. Тэмучжин помотал головой, точно отгоняя страх.

– Ну так иди сюда, стервятник, – шепнул он – и глаза Илака сузились.

После полной неподвижности они вдруг взорвались бешеным движением, бросились вперед быстрыми шагами. Тэмучжин отразил первый удар в голову и почувствовал, как по плечам и рукам пробежала дрожь от столкновения мечей. Грудь отозвалась болью в том месте, где в нее вошла стрела. Он боролся с гневом, который своей неудержимостью мог его погубить. Илак ожесточенно теснил его, размахивая мечом, словно косой, с такой силой, что Тэмучжину приходилось либо отпрыгивать в сторону, либо принимать на себя сокрушительный удар. Правая рука онемела, отражая бесчисленные удары. Люди трех племен встали широким кругом, давая место для сведения счетов, но не кричали и не подбадривали ни того ни другого. Тэмучжин видел их размытые лица, когда кружил вокруг врага, меняя походку и направление, а меч Илака все свистел в воздухе.

– Да ты не так скор, как прежде, – бросил Тэмучжин.

Илак не отвечал, но лицо его побагровело. Он сделал выпад, Тэмучжин отбил клинок, ударил Илака локтем в лицо. Противник ответил тут же – прямым ударом кулака в незащищенную грудь.

Боль пронзила тело. Тэмучжин видел, что Илак целится прямо в кровавое пятно у него на рубахе, и зарычал в ярости, подпитываемой болью. Враг встретил его бешеный удар и снова ткнул в кровавое пятно. Тонкая струйка потекла по уже запекшейся крови. Тэмучжин вскрикнул и отступил, но, когда Илак набросился на него, увернулся от удара, из-под отцовского меча, и сильно рубанул противника. Не столь могучему человеку он отсек бы руку, но предплечья Илака были оплетены мощными мускулами. Все равно рана была ужасной, из нее хлынула кровь. Илак не смотрел на бесполезную уже руку, хотя кровь стекала по костяшкам его пальцев и большими частыми каплями падала на землю.

Тэмучжин кивнул Илаку и оскалил зубы. Противник будет постепенно слабеть, он знал это, но ему не хотелось, чтобы это случилось слишком быстро.

Снова бросился на него Илак, и его меч размытой полосой сверкнул в воздухе. Звон металла дрожью проходил по телу Тэмучжина каждый раз, когда мечи встречались, но он воспрянул духом, чувствуя, как слабеет Илак. Отходя, Тэмучжин получил рану в бедро, его правая нога подломилась, поэтому он оставался на месте, и теперь уже Илак кружил вокруг него. Недруги тяжело дышали, теряя последние силы, оставшиеся после сражения. Накатывала усталость, теперь только воля да ненависть питали их.

Воспользовавшись тем, что Тэмучжин ранен в ногу, Илак бросился на него и быстро отступил в сторону, прежде чем тот успел сменить стойку. Клинки дважды столкнулись почти у горла Тэмучжина. Илак с легкостью отражал ответные удары, но слабел. Рана на руке продолжала кровоточить. Отступив, он вдруг пошатнулся, перед глазами у него все поплыло. Тэмучжин посмотрел на руку Илака – оттуда толчками била кровь. Когда Илак стоял на месте, он слышал, как она капает в пыль. Лицо Волка побледнело – прежде такого не было.

– Ты умираешь, Илак, – проговорил Тэмучжин.

Тот не ответил, а снова атаковал, хватая воздух ртом. Тэмучжин уклонился от первого удара и дал следующему скользнуть по боку, чтобы подпустить противника поближе. Он ударил быстро, словно змея, и Илак, спотыкаясь, попятился на подгибающихся ногах. Высоко в груди зияла рана, и из нее обильно текла кровь. Илак сложился пополам. Левая рука не повиновалась ему. Он, задыхаясь, чуть не выронил меч.

– Мой отец любил тебя, – сказал Тэмучжин, не сводя с него взгляда. – Был бы ты верен ему, сейчас стоял бы рядом со мной.

Лицо Илака покрыла мертвенная бледность, он хватал воздух ртом, пытаясь собрать остатки сил.

– Он доверял тебе, а ты предал его, – продолжал Тэмучжин. – Умри же, Илак. Ты мне не нужен.