Волк. Рождение

  Тот мрачно, насколько я могу различить, смотрит на железный сосуд, потом вынимает пробку и пьёт, жадно глотая воду.

  - Благодарю.

  - Не за что.

  - Я даже не мог представить...

  Он показывает рукой в перчатке за плечо, где пылает замок.

  - Лиэй... Она...

  - Успокойся, сосунок. Не знаю, что тебе напели твои шпионы - Лиэй и остальных дочек здесь нет. Они в замке Ушор.

  Я склоняю голову на миг:

  - Спасибо за милость, маркиз.

  Он пару мгновений молчит, потом спрашивает:

  - Что ты сделаешь с ними, если победишь? Опозоришь? Или возьмёшь Лиэй в жёны?

  - Она сговорена. И я дал клятву, что не посягну на её честь и достоинство. Так что не волнуйтесь.

   - А другие дочери?! Насчёт них ты клятвы не давал!

  - Не давал. Но обещаю, что их тоже не тронут. Слово графа. И, маркиз, хватит болтовни. Пора умирать.

  - А ты действительно наглец!

  Он смеётся. Надевает на голову кольчужный капюшон, а я свой шлем. Тумиан обнажает меч, делает шаг, и... Я разворачиваюсь, иду к своей лошади. Маркиз уже мёртв, но зрители этого не знают, и со стороны его воинов слышится рёв - граф-молокосос испугался! Но тут же наступает тишина, потому маркиз вдруг качнулся, потом его фигура странно уменьшилась - это отсечённая взмахом клинка голова отвалилась от шеи... Один удар. Неотвратимый и стремительный. Человеческий глаз практически не может различить его. Маркиз умирает мгновенно.... Без мучений. Фактически, я сжалился над ним... Вскидываю руку с клинком, и мои воины взрываются торжествующим рёвом победы...

  Неожиданно резко холодает. Начинают дуть пронзительные северные ветры, и вот в конце весны выпадает снег. Правда он быстро тает, но на следующий день ударяет лёгкий морозец. Моим воинам он не страшен, потому что они отлично одеты и сыты, и мы выступаем к замку, где прячется Лиэй... Строим лагерь, ставим редуты, и начинается обстрел, но на этот раз только камнями. Я должен сдержать свою клятву. Единственный пожар устроили мои диверсанты, пробравшись в замок ночью и спалив запасы провианта в замке...

  ...На восьмой день осады Ушора меня утром будит взволнованный заместитель с сообщением, что на крыше главной башни появился сигнал, призывающий к переговорам. Недоумевая спрашиваю, кто велел прекратить огонь из требучетов, но мне почтительно объясняют, что это закон... Злюсь, но против рожна не попрёшь. Быстро завтракаю, облачаюсь в доспехи, потом, придя в более благоприятное расположение духа, из-за сытости желудка, разрешаю поднять ответный сигнал... Некоторое время, минут пятнадцать, ничего не происходит, и я уже решаюсь было отдать приказ о возобновлении обстрела, но тут с натугой и оглушительным визгом, от которого даже здесь, на расстоянии, режет уши, опускается подъёмный мост. Хотя ров, через который он укладывается, давно уже засыпан. Но иначе не открыть ворота... Уходит вверх решётка, появляется процессия. Двое разряженных вельмож или слуг, ну, это герольды. Или глашатаи. Мне по барабану. Следом на тощенькой лошадёнке сидя бочком, как положено благородной даме, моя любимая. Несостоявшаяся супруга, старшая дочь покойного маркиза Тумиана. Последними ковыляют с десяток солдат. Очень внимательно всматриваюсь в последних - они... И скрываю радость - в крепости голод! Уже! Так что неделя, ну, две, и замок падёт, как перезревший плод!!! Значит, я победил!.. Процессия приближается. Первый из пёстроряженых говорунов открывает было рот, чтобы разразиться долгоиграющим титулом и перечислением всех местных болот и пустошей, как я негромко произношу одно слово, которое повергает его в ступор и безмолвие. Лишь хлопают изумлённые глаза и беззвучно открывается и закрывается рот. Второй глашатай мудрее, потому и послушно молчит. Позади них начинается короткая суета - кто-то из солдат, скорее всего, один из офицеров замка, помогает девушке сойти с клячи. Затем под руку ведёт её ко мне. А я жадно всматриваюсь в любимые черты. Девушка подходит, слегка кланяется, как равная. Я не двигаюсь, лишь мои глаза прищуриваются, и сразу понимаю, что ей до ужаса страшно... И если бы не безвыходное положение, то она с криком бы умчалась назад. Но на неё смотрят. Со стен замка. Вражеские воины. Поскольку она аристократка голубых кровей, то обязана держаться и подавать пример...

  - Доса Лиэй?