Волк среди теней

Не прошло и часа, как разведчик нашел расселину и въехал в нее, а отряд ждал перед ней. Игерцы наклоняли головы пониже, пока черный всадник ехал вверх по первому склону. Стоило ему проехать чуть дальше, и он увидел бы канавы, однако он остановил коня и снял шлем. И оказался очень молодым, примерно ровесником Януса. Гамбион разглядел, что глаза у него голубые. Тут всадник повернул коня, спустился в каньон, и исчадия двинулись вперед. Гамбион загнал патрон в затвор и застыл в напряжении. Во рту у него пересохло. Рядом с ним Янус упер приклад ружья в плечо и глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Когда половина всадников оказалась в расселине, Гамбион прицелился в начальника, и его палец начал медленно нажимать на спусковой крючок.

– Рано, – шепнул Янус, и Гамбион застыл. Исчадия ехали по расселине, и Гамбион услышал, как некоторые расхохотались, видимо, какой-то шутке.

– Давай! – сказал Янус.

Приклад ударил Гамбиона в плечо, великан встал на колени, посылая пулю за пулей в смешавшиеся ряды врагов, чьи лошади поднимались на дыбы, выделывали курбеты. Над расселиной гремели выстрелы, и всадники один за другим вылетали из седел. С пронзительным ржанием падали лошади. Исчадия повернули и галопом понеслись вон из расселины. Залп за залпом продолжали косить их, а потом воцарилась тишина. Гамбион вскочил, чтобы броситься вниз со склона, но Янус ухватил его за руку.

– Они не все перебиты. Удержи людей!

– Назад, по постам! – рявкнул Гамбион.

Почти все подчинились его команде, но один юноша в воинственном азарте утратил способность слышать и помчался по склону вниз. Распростертый на земле исчадие перекатился на бок и выстрелил с двух шагов. Юноша остановился и прижал ладони к животу. Второй выстрел разнес ему череп. Янус вскинул ружье и добил исчадие.

В каньоне за расселиной Эйлик построил отряд. Он знал, что должен тут же повести своих всадников в атаку, но его леденил страх, и он тянул время. А вдруг бойня повторится? Он не хотел рисковать.

– Скольких мы потеряли? – спросил он у Тербака, своего помощника.

Тот проехал вдоль рядов и вернулся через несколько минут.

– Пятьдесят девять человек, сэр.

– Спешиваемся.

– Со всем почтением, сэр, атакуя, мы можем проскочить.

– Спешиваемся, я сказал!

– Слушаю, сэр.

Воины спешились и стреножили лошадей.

Над расселиной Янус, не спускавший с них глаз, тревожно нахмурился.

– Они возвращаются, – сказал он. – Но без лошадей.

– И чего они замышляют? – спросил Гамбион.

– Наверное, хотят овладеть расселиной и дальше продвигаться без спешки.

– И у них может получиться?

– Не исключено, но маловероятно. Пусть наши отступят на дальнюю сторону, примерно на двадцать шагов вправо.

Гамбион отдал приказ, и его люди заняли позицию.

– А теперь что?

– Теперь будем ждать и уложим, сколько удастся. Если они что-то соображают, то дождутся ночи. Хотя не думаю.

Первый из исчадий достиг расселины и кинулся к скалам… Но не добрался до них.

Однако третьему это удалось, так что враги получили возможность отвечать выстрелами на выстрелы. Гамбион прокрался по уступу и уложил стрелка. Исчадия отступили в каньон.

Гамбион вернулся к Янусу и вопросительно на него посмотрел. Юноша понял, что командование перешло к нему, и невесело усмехнулся.

– Вымоли у своего Бога ясную ночь.

– Я помолюсь. Но если небо будет в тучах?

– Кому-нибудь надо будет ждать внизу – кому-нибудь с острым слухом.

– Это я беру на себя.

– Ты командир, тебе нельзя.

– Командуешь ты, Янус. Я не настолько тупоумен и упрям, чтобы не понять этого.

– Но твои люди про это не знают. Отряди кого-нибудь другого.

– Ладно. А ты не думаешь, что они попробуют еще засветло?

– Разве только для виду. Думается, нам повезло, Ефрам. Думается, их ведет трус.

– Ты считаешь, нам повезло, хотя их вдесятеро больше?

– Теперь ведь всего лишь ввосьмеро. И да, я считаю, что повезло. Начни они с атаки, то пробились бы сквозь нас и уже скакали бы к Игеру.

– Ну, продолжай обводить их вокруг пальца, сынок, и я навсегда останусь у тебя в неоплатном долгу.

– Постараюсь, дядя.

В двух днях пути от Замка-на-Руднике Шэнноу и Бетик нашли в горах проход, который вел на запад, и оказались в прохладной долине, обрамленной соснами и елями.

Они остановились на берегу озера, которое укрывалось под высокими обрывами, и напоили лошадей. Шэнноу почти все время молчал с того часа, как они похоронили Арчера, и Бетик оставил Иерусалимца его одиночеству.

Под вечер Бетик увидел, что к ним с запада приближается всадник. Он встал, приложил ладонь к глазам козырьком, затеняя их от лучей заходящего солнца, и они широко раскрылись от внезапного шока.

– Шэнноу!

– Я его вижу.

– Это же Арчер!

– Этого не может быть.

Всадник остановил лошадь и спрыгнул на землю. Он был чернокожим, более шести футов ростом и в такой же серой рубахе, какую носил Арчер.

– День добрый, господа, – сказал он. – Вы, полагаю, Шэнноу?

– Да. А это Бетик.

– Рад вас видеть. Меня зовут Льюис, Йонофан Льюис. Меня послали проводить вас.

– Куда бы это? – осведомился Бетик.

– В Ковчег.

– Вы один из Хранителей? – задал Бетик ненужный вопрос.

– Совершенно верно.