Волк в ее голове. Книга I

Водитель «ниссана» раздражённо смахнул бумаги с лобового стекла и окончательно вылез из машины. Сомнамбула не отреагировала ни на него, ни на меня: молча направилась вперёд и в пару секунд добралась до остановки.

Там уже собирал урожай зелёный автобус на Поморку. Он быстренько втянул в себя Диану, лязгнул дверьми и покатил за поворот, в заходящее солнце. Воцарилась странная тишина. Только белые листы с шелестом скользили по асфальту и радостно сигали под опоры моста.

С той встречи минуло два дня.

Небо за окнами давит ледяным свинцом на кладбищенский холм. Иногда округа загорается мертвенно-белым, и над головой, оглушая и прибивая к полу, прокатывается гром – словно крик инопланетной твари бьётся в стёкла.

Апрель.

Гроза. Такие ещё зовут «зимними», хотя они и случаются весной.

На экранчике моего телефона Вероника Игоревна разбирает конденсатор, похожий на рогатый бочонок. Точно судмедэксперт, она залезает пальцами в его блестящие внутренности и вытаскивает рулончики фольги, длинные, как дождик для новогодней ёлки. Тут верхнюю часть кадра перекрывает оповещение:

ПОЧТАМПЪ сейчас

Мухонос

О_о

[фото]

Этот дебил постоянно шлёт всякую пургу в чат класса, и я, не читая, смахиваю «наклейку» прочь.

Изыди.

Видео на секунду подвисает, затем Вероника Игоревна показывает целый, здоровенький конденсатор и крепит к нему крокодильчиками два проводка от вилки. Прикладывает палец к губам и, разматывая провод, отходит вместе с нами в дальний угол кабинета – того, старого, сгоревшего. С трудом запихивает вилку в древнюю розетку.

– Бам, – шепчу я.

Мигают плафоны. Конденсатор лопается со вспышкой, будто перезрелый плод; разлетаются серпантины фольги. Один прилипает к доске, другой к потолку. В кадре появляются члены химического электива: ошалелые, с диковатыми улыбками. Среди них я с оторопью вижу и себя – вижу и не узнаю. Ни причёску-горшок, ни синюю рубашку, ни покатые плечи. Какой же вы нескладный, Артур Александрович.

Вероника Игоревна снова прикладывает палец к губам, и видео замирает.

Я ловлю себя на том, что радуюсь какому-то неуловимому, ускользающему чувству внутри – словно бы движению воздушных потоков памяти, и блокирую экран.

Не знаю, кто рассказал тогда родителям о конденсаторной бомбочке. Может, речь шла и не об этом случае, а об истории, когда Олеся облилась щёлочью, но электив закрыли, а кабинет сгорел.

Жалко.

Определённо те занятия с Вероникой Игоревной проходили куда интереснее, чем замены Леонидаса. И класс её лучше этого убожества, где каждый гвоздь пропитался нафталиновым духом прошлого. Типичные старые парты, типичная убитая доска. Типичный Ньютон на стене – между типичными Путиным и Медведевым.

Пока я так размышляю, до меня доходит экскурсионный список. Он пахнет чипсами, он подкараулил солнечный зайчик в левом верхнем углу и собрал, кажется, ВСЕ оттенки синих ручек.

Каждый год нам предлагают поездку на северо-стрелецкие скиты, и каждый год мы табуном туда чешем. Не потому, что это бог весть как прикольно, а потому что находится лишний повод прогулять гимназию. Трум-пум-пум – денёк свободы от нудятины. Я с радостью щёлкаю ручкой, вписываю себя и передаю листок дальше. Только в этот момент, запоздало, что-то царапает моё внимание.

Наш 10 «В» повезёт не Вероника Игоревна – Леонидас.

– …где делегация Северо-Стрелецка приняла участие в областной конференции «Север – страна без границ», – проникает мне в уши его голос. Низкий и сочный. Девчонки от него тают, а мужиков подташнивает. – Как некоторые знают, нашу гимназию представляла ваша одноклассница… Олеся встань, пожалуйста… с работой о нашем писателе-земляке Н.О. Булдакове. За что нашей гимназии была вручена грамота. Не слышу поздравлений!..

Олеся с наигранным смущением встаёт и принимает вялые аплодисменты. Она, как обычно, в белой сорочке и юбке оттенка лоснящегося воронова крыла. Сколько я помню, Олеся всегда ходит в одной и той же одежде одних и тех же монохромных оттенков – словно родилась от шахматной интрижки чёрного офицера и белой королевы.

– Спасибо, Олеся. Так, об экскурсии сказал, о конференции сказал. На чём мы остановились?.. – Леонидас одной рукой трёт висок, другой сжимает пастельно-жёлтый мел, тень которого по диагонали пересекает бородатое лицо. – А, ругали наших модников и модниц. Не вижу причин, почему бы не продолжить. Кто у нас следующая жертва? – Леонидас театрально прищуривается и осматривает класс.

Касательно первой жертвы: в углу вы наверняка заметили Симонову – благо наша конфетка уже минут двадцать топчется лицом к стене, как напакостивший малыш. Сегодня Аня щеголяет в клетчатой мини-юбке. Квадраты чёрные, квадраты красные, округлости попы – кра-со-та. Не знаю, чего добивался Леонидас, но в итоге всё мужское население 10 «В» выкручивают шеи, любуясь на Анины булочки. И да, они в самом деле притягивают.

– Артур, с добрым утром! – раздаётся голос Леонидаса, и я резко отворачиваюсь от прелестей Симоновой. – Прекращай щёлкать ручкой, милый друг, и поднимайся.

– Проснись и пой, зуо-омби, – напевает Коваль и раздражающе цокает.