Волк в капкане

Вторым выстрелом было то, что буквально через день после этого печального события случилось нечто еще более трагическое. Плачевное состояние замка, а особенно электропроводки, привело к короткому замыканию. Произошло оно далеко от картинной галереи, в одной из кладовых, но огонь по сухим деревянным перекрытиям весело и непринужденно добрался и до картин. Большая часть коллекции погибла. Граф и двое бывших в доме слуг отчаянно боролись с огнем до прибытия пожарных, но мало что смогли сделать: огонь был обнаружен слишком поздно. Горело другое крыло, далеко от жилых помещений, а пожарная сигнализация была только в картинной галерее. Естественно, когда она сработала и все побежали туда, огонь уже ел бесценные полотна. Один из слуг по приказу графа бросился спасать картины, вынес самую ценную — «Мадонну с голубями» Рафаэля, но, возвращаясь за следующими, был погребен под рухнувшим перекрытием. Больше охотников рискнуть не было, к тому же это было уже невозможно. Граф стоял в полном шоке, прижимая к себе спасенную картину, и думал о том, что будет дальше.

Дальше был еще один выстрел, пожалуй, самый нелепый из всех. Накануне кончился срок страховки, а новый страховой взнос граф, потрясенный гибелью урожая винограда, внести не успел, хотя ему требовалось всего лишь поставить свою подпись на новом полисе, присланном из «Ллойд унд Штуцмайстер», и отослать его обратно. Естественно, не случись пожара, проблем бы не было, но компания «Ллойд унд Штуцмейстер» отказалась платить страховое возмещение. Так, Вернер оказался по уши в проблемах. Картина Рафаэля, оцененная экспертом в 9 миллионов, перешла в собственность банка. Но 41 миллион повис. Банк это не разорило, особых проблем на фоне гораздо более крупных кредитов, которые своевременно возвращались вместе с хорошими процентами, не создало, но Вернер так и ломал себе голову, как бы вернуть кредит. Чтобы рассчитаться с долгами, графу предстояло заняться продажей замка, но теперь, после пожара, он и вовсе не представлял собой интереса. И даже если бы удалось продать замок до пожара, он вряд ли стоил бы больше полмиллиона вместе с землей, так что по кредиту граф рассчитаться не мог, даже если бы продал все, что у него было. Интересно, как бы он тогда жил? Вернер с досадой тряхнул головой. У него своих проблем хватает, чтобы еще думать о бедах графа. Важнее то, что он сам его милостью по уши в дерьме, должен думать, как заткнуть брешь в оборотных средствах банка и куда списать этот висяк, не говоря уже о том, что его реноме порядком потускнело.

Между прочим, граф здесь, и даже еще как здесь, как выразился лучший друг и заместитель Вернера Давид Шнеерзон, тоже присутствующий. Под этим «Еще как» Дав подразумевал суету и шум, которые де Сен-Брийен с успехом создавал вокруг своей персоны, а также роскошный смокинг, густо увешанный знаками отличия и орденами, сословными и благоприобретенными, которые сияли и переливались драгоценными камнями. Несмотря на то, что все присутствующие были в курсе плачевного финансового положения графа, он не мог не пустить им пыль в глаза.

Вернер вышел на пляж и остановился около кромки воды. Рядом шелестела листьями ива, Вернер взглянул в ту сторону и застыл как вкопанный. Только сейчас он заметил, что не один. На мраморной дорожке, ведущей к воде, стояла девушка. Она его не видела. Она была просто чудо как хороша. Высокая, чуть ниже него, с прекрасной фигурой, в обманчиво простом, но явно очень дорогом золотистом вечернем платье, которое облегало ее тонкую талию и изящные бедра, при этом довольно щедро обнажая высокую пышную грудь и стройные ноги. Девушка, видимо, уже вполне освоилась с новой модой, предложенной Мэри Квонт, в отличие от других присутствующих дам. Впрочем, вряд ли многие из них могли похвастаться такими красивыми ногами.

Волосы девушки, очень светлые, почти льняные, были уложены в элегантную высокую прическу, только один локон падал вдоль точеной шеи на плечо. Вернер поймал себя на приятной мысли: подойти, протянуть руку, дотронуться до этого локона, отвести в сторону и прикоснуться губами к этой шейке. Наверняка, ее кожа на ощупь нежная и бархатистая.

Все девушки, с которыми он встречался раньше, показались ему неуклюжими и дешевыми по сравнению с этой принцессой, такой утонченной и изысканной. Она принадлежит к высшему обществу по праву рождения, даже к аристократии, подумал он, любуясь ее тонким профилем. Интересно, кто она? Вернер уже подумал, не подойти ли к ней, но тут она развернулась и, так и не заметив его, направилась к дому. Вернер последовал за ней, отстав на 10 шагов.

Они вошли в зал. Девушка огляделась и направилась к графу де Сен-Брийен, который стоял около одного их окон в компании одного из немецких промышленников. К тому моменту Вернер настолько сократил расстояние, что услышал ее слова, обращенные к графу:

— Папа, ты не знаешь, где Барбара?

Вернер взял очередной бокал с шампанским и отошел, чтобы собраться с мыслями и не позволить никому увидеть, как он потрясен услышанным. Дочь графа!