Волк в капкане

В середине января Отто выиграл скоростной спуск в гонке Лауберхорн^[1] и супер-комби там же. Его слава росла стремительно, у него была многотысячная армия фанатов, которая состояла в том числе и из людей, совершенно равнодушных к спорту. Им восхищались не только за его спортивные достижения, но за упорство, силу, мужество и веселый нрав. Его остроумие и неизменное добродушное спокойствие в любых ситуациях снискали ему репутацию славного парня, а восторги по поводу его внешности иногда превосходили его спортивную известность. Тщательно законспирированный адрес его съемной квартиры каким-то образом стал известен фанатам, и консъержу приходилось без конца вызывать полицию, чтобы очистить подъезд и двор дома от толп молоденьких дурочек, пускающих слюни по красавчику-спортсмену. Сам Отто дома бывал очень редко, а когда бывал — искренне извинялся перед соседями за причиненные его фанатами неудобства, и соседи таяли. Журналисты — разумеется, главным образом из таблоидов — с азартом выискивали всякие жареные факты из его биографии и с удовольствием выдавали в печать откровения бывших любовниц «швейцарского дьявола» — процентов пять сих откровений исходили от девиц, которые взаправду побывали в его постели, излияния остальных 95 % были не более чем плодом их бурной и иногда болезненной фантазии. Несколько девиц как из реальных бывших любовниц, так и совершенно незнакомых, объявляли о том, что носят или растят его детей (старшему из оных было 8 лет). Конечно, это было неправдой, до которой он даже не считал нужным снисходить, хотя адвокат, который работал на него в конторе Тима Шефера, советовал ему выбрать одну такую нахалку, пойти на тесты по установлению отцовства, а потом по результатам шандарахнуть ее многомиллионным иском за клевету, чтоб другим неповадно. Отто отказывался — не то чтобы ему нравилось, что на него пытаются повесить половину незаконнорожденных детей в Европе, возможно, алчных мамаш стоило бы прищучить, но дети-то тут причем? Он-то сам знал, что никаких детей — ни внебрачных, ни законных — у него нет, он всегда об этом заботился. Рене была первой и единственной женщиной, с которой он спал не предохраняясь, но от нее подобных баек не исходило. Конечно, все эти разговоры и чрезмерный интерес к его личной жизни раздражали, Отто побесился немного про себя, потом привык и перестал обращать внимание. К тому же, на фоне серьезных дел, огромных гонораров и паблисити, исходящих от солидных источников, вся эта мелкая грызня и возня выглядела нелепо и смешно. Какое значение имеет статейка в вонючем бульварном листке о том, что он стегает своих баб кнутом и тушит окурки об их нежные местечки (знали бы они, что он боится крови!), если серьезные многотиражные издания наперебой цитируют одного из величайших горнолыжников всех времен и народов, который сказал, что такие спортсмены, как Отто Ромингер, рождаются раз в сто лет, и что его результаты показывают, что на сегодняшний день реальных конкурентов в Кубке Мира у него просто нет?

Одно маленькое обстоятельство немного омрачало его спортивные перспективы. Та травма колена на тренировке в Валь д» Изере не прошла для него даром. Ему пришлось обследовать ногу в клинике в Цюрихе, и выяснилось, что поврежден мениск и необходима операция. Но, поскольку боль постепенно перестала его беспокоить и не мешала тренироваться и выступать на соревнованиях, решили оперировать колено летом, в межсезонье. Конечно, если на фоне нагрузок или очередной травмы не случится резкого ухудшения — такой вариант развития событий, по мнению врачей, был вероятен примерно как 50 к 50. Ромингеру оставалось только надеяться на свою удачу, которая до сих пор ему не изменяла.

Через неделю после победы в своем любимом Венгене Отто с удовольствием отправился в не менее любимый Китцбюэль, чтобы участвовать в знаменитой Ханненкаммреннен^[2]. На трассу, которая в прошлом году сделала его пусть не звездой, но «открытием сезона». Ему очень нравился Штрайф. Ему подходили все мышеловки, крутяки и полки этой трассы, которые превращали ее в самую технически-сложную трассу Кубка Мира. В прошлом году он был здесь третьим. В этом намеревался победить.

На этот раз у него была особая причина не изменять своей привычке раскатывать по альпийским этапам на своей машине. Просто не мог оторваться от своей новой игрушки — восхитительного порша-каррера, полученного в подарок в честь заключения спонсорского договора с Ауди. Великолепный спортивный автомобиль мог вскружить голову любому, не говоря уже о двадцатиоднолетнем парне, обожающем скорость и адреналин. От Цюриха до Китца было без малого 400 километров — возможно, будь на его место кто-нибудь другой, он не выпендривался бы и поехал на поезде, но только не Отто. Трехлитровый турбированный двигатель по темпераменту идеально соответствовал самому Ромингеру, и он наслаждался каждой секундой, проведенной за рулем этого чуда.