Они сидели с ногами на разгромленной постели и наслаждались вкусной едой. Отто встретил ее взгляд, она улыбнулась ему — так нежно, ее глаза так сияли, в них было столько любви, что его сердце сжалось на момент. Черт… черт, черт, черт, тысяча чертей. Его поступок предстал перед ним во всей гнусной неприглядности — он таки сделал это. Как какой-то похотливый питекантроп, он затащил в пещеру именно ту девушку, к которой обещал себе не приближаться, и благополучно трахнул ее. Три раза, если уж быть совсем точным. И вот теперь она смотрит на него так, что становится ясно — он для нее значит что-то, и она просто не поймет, что между ними ничего не будет, кроме секса. Отличного, отчаянного, сногсшибательного, обжигающего и ни к чему не обязывающего секса… К черту… как он мог? И что теперь делать? Но заниматься самобичеванием после трех головокружительных оргазмов не хотелось. И от ее взгляда, от нежности и обожания, ему на самом деле стало так тепло и приятно… Рене улыбнулась ему:
— Отто… а у нас все хорошо получилось? Ну… то есть в смысле, что я не умею и…
— У нас отлично получилось, — заверил он ее. — Просто превосходно.
— Правда? — просияла девушка.
— Конечно. Знаешь, типа как замок и ключ к этому замку. Четко.
— Ага, — она самодовольно улыбнулась. — Или как штекер папа и гнездо мама.
И вот тут он замер, его как громом ударило. Папа, мама… Будь все проклято, он забыл про все на свете гребанные резинки!!! Три раза он был с ней, и ни разу из этих трех раз он даже не вспомнил про то, что… Твою мать!!! Его чертов бумажник был набит гондонами всех форм и расцветок, в бардачке машины обретался целый склад, а он — чокнутый похотливый козел — позволил себе забыть о всякой осторожности! Впервые лет с тринадцати, черт подери, он допустил такую глупость! Никогда такого не было! Как девчонки ни упрашивали его «попробовать», как ни клялись, что пьют таблетки, он никогда не забывал об осторожности — превыше всего ценя свою свободу и независимость, не видя причин доверять кому бы то ни было, кроме самого себя, строя свою жизнь так, как это было нужно ему и только ему, он никогда не полагался на шансы и не рисковал. И вот теперь… Он был готов просто выпороть себя. Нет, определенно, у него сегодня мозги отключились напрочь, остались одни инстинкты — потрахаться и пожрать.
— Отто… что случилось? — удивилась Рене, заметив, что у него вид такой, будто он слопал какой-то феноменально незрелый лимон.
— Когда у тебя должны быть месячные? — мрачно спросил он.
Она на секунду задумалась:
— Скоро. Со дня на день. Мы… забылись?
— Типа того.
— Не беспокойся, — она ласково прикоснулась к его колену. — У меня все регулярно, как часы. Совершенно безопасный период.
Отто хмуро посмотрел на нее. По его мнению, никаких безопасных периодов не бывает, и это все женские штучки, выдуманные, чтобы ловить зазевавшихся парней на залете. Его очевидная тревога расстроила Рене:
— Ну правда, Отто. И я ничем не болею, уверена.
— Я тоже, — проворчал он. — Я несколько раз за сезон прохожу медосмотры с тремя сотнями разных анализов. Черт, Рене. Прости. Больше это не повторится.
— Вот еще, — беспечно улыбнулась она. — До месячных можно продолжать в том же роде. Ну правда, начнется завтра или послезавтра.
— Нет, — отрезал он. — Теперь будем осторожнее. Все ты виновата, девчонка.
— Я-то почему?!
— Ты меня так завела, что у меня все на свете из головы вылетело.
— Правда? — она засияла, будто получила бриллиантовое колье в подарок.
— И не надо выглядеть такой довольной, — Он не выдержал и ухмыльнулся, глядя на ее улыбку из серии «кошка, которая съела канарейку».
— Когда заговорил такой ценитель, это дорогого стоит, — гордо разъяснила она.
Отто убрал в сторону пустую посудину из-под гратина, встал на ноги и поискал на стоящем у двери кресле свою куртку. Рене с любопытством следила за его манипуляциями. Он залез в карман куртки и вытащил оттуда бумажник, извлек несколько небольших ярких пакетиков и положил их на прикроватную тумбочку. Презервативы.
Рене потянулась, крутя в руке бокал, наполовину полный вина.
— А можно спросить?
— Попробуй, — разрешил он, предлагая ей сигарету. Она отказалась от его Мальборо и достала свои «Ив» с ментолом.
— Эта десятка на заднем стекле твоей машины. Зачем она?
Пришла его очередь самодовольно улыбнуться:
— Я машину выиграл в покер. Трефовая десятка мне сделала стрит-флеш.
— Вот это да, Отто! А я думала, у тебя какой-нибудь спортивный автомобиль.
— Ну я не выбирал, — чуть улыбнулся он. — А спортивный автомобиль немерено денег стоит.
— Ну уж ты-то мог бы себе позволить, — ляпнула Рене и тут же пожалела, что не может схватить свои слова за хвост и проглотить их обратно. Разве она могла предположить, что таким неожиданным и бестактным образом наконец сможет вызвать его на откровенность!
— А-а, понятно, — протянул Отто. — Уже просветили, значит.
— Про папу-банкира? Просветили, конечно. — Рене придержала ту часть информации, которая прилагалась к профессии папы — а именно, что Отто ни при каких обстоятельствах не берет у него денег.