Волк за волка

В центре еще было какое-то подобие жизни. Люди избегали ужасов всегда горящих нефтяных месторождений. Избегали быть реквизитом для камер «Рейхссендера». Избегали быть нижайшими слугами для Рейхскомиссара страны и других должностных лиц национал-социалистов. Подавать им ледяной кофе на подносах из серебра и очищать грязь, которую оставили их сапоги в помещении.

Контрольно-пропускной пункт в Багдаде был красивым, гораздо больше, чем любой другой. Его дверные проемы уютно изгибались. Решетчатые окна ловили резкий дневной свет, распределяли его по полу, как историю. Красочные плитки – синие, белые, золотые – сочетались друг с другом в замысловатых узорах на стенах. Воздух цвел ароматами специй и чая, благовоний и тепла.

Жители контрольно-пропускного пункта были едва ли так элегантны. Размытая дорога начала сказываться даже на самых закаленных гонщиках. Разорванные куртки, помятые сапоги, шероховатые от сырого песка лица. Язык менялся, становясь все грубее, когда гонщики входили внутрь, видели свое время. (Было более чем несколько слов «проклятье» и «дерьмо»[16], плюнутых на доску). Положение не изменилось:

1-е место: Адель Вольф,

7 дней, 7 часов, 11 минут, 30 секунд.

2-е место: Лука Лёве,

7 дней, 7 часов, 21 минута, 8 секунд.

3-е место: Цуда Кацуо,

7 дней, 7 часов, 22 минуты, 6 секунд.

Яэль все еще была впереди. Оставалась целью. На спине чувствовалась тяжесть мишени, все взгляды были устремлены на нее. Неважно, где она ела свою баранину с нутом, взгляды преследовали ее. У Кацуо взгляд был хуже всех: острый, как клинок катаны. (Яэль не была уверена, но кажется после их столкновения в уборной, свирепый взгляд юноши вдалбливался еще глубже). Такео сидел по правой стороне, щелкая своим выкидным ножом туда и обратно. Ивао сидел слева от Кацуо и выглядел особенно несчастным. Дополнительный стул стоял между ним и Победоносным. Неудачная попытка подмешать наркотики должна была приблизить Ивао к вылету.

Немецкие юноши тоже смотрели, гораздо ближе, чем это могло бы понравиться Яэль. Принимая во внимание ее горло в синяках, ее покрытые струпьями ярко-красные щеки.

Немного времени пройдет, пока один (или все) из них снова нанесет удар. И Ивао слишком сильно приблизился к тому, чтобы сорвать ей гонку. Яэль был необходим союзник. Настоящий – нести ночной дозор и парировать движения захвата в клещи.

Варианты не были многообещающими. Яэль оценила комнату, как человек, играющий на ставках. Разделила гонщиков на лагеря, которые они сами образовали:

На ее стороне, в ее лагере был только один человек.

Брат Адель сидел в одиночестве за столом, сгорбившись над разбитым серебряным механизмом его карманных часов. Бессонные фиолетовые полумесяцы под его глазами легко расплывались в его разбитом пистолетом лице. Даже после нескольких дней и внимания медсестры Вильгельмины, рана выглядела плохо. Черноватая, синяя, зеленая по краям – по-прежнему достаточно яркая, чтобы слова засохли у Яэль в горле.

Но ей нужно было что-то сказать ему. Ей был нужен Феликс Вольф на ее стороне, если она хочет добраться до конца.

Правда, он был подозрителен. Он знал слишком много, в то время как Яэль – слишком мало. Но ситуация только усугубится, если она проигнорирует ее. Как сорняки, которые всегда вскакивали вдоль огорода Влада. Ей необходимо было с корнем вырвать его подозрения. Посадить их в другом месте.

Лучший способ сделать это, решила Яэль, сказать Феликсу Вольфу правду. Конечно, не всю правду. Феликс сделает все для своей сестры, и именно ей и надо было оставаться. Что касается более тонких деталей ее миссии… она скормит ему ограниченную, как хлебные крошки версию. Достаточную, чтобы вести брата Адель туда, куда она хотела.

Это был риск, ставка на то, что любовь Феликса к его сестре была сильнее, чем страх перед правительством. Но раньше он хранил секреты Адель, молчал и скрывал, когда она участвовала в гонке под его именем.

Почему на это раз должно быть все иначе?

Феликс даже не посмотрел на Яэль, когда она подошла и встала у его стола. Её тень растянулась над десятками металлических зубцов и шестеренок. Она была достаточно близко, чтобы прочитать буквы вдоль изогнутого корпуса. Нацарапанные от руки, исчезающие как призраки: собственность Мартина Вольфа.

Яэль прочистила горло.

– Сломались?

– Перестали работать. Слишком много песка, – пробормотал брат Адель. Он использовал тот же пинцет, которыми оказывал ей первую помощь так много ночей назад, чтобы собрать частицы часов. – Засорились шестеренки.

– Ты можешь их починить? – спросила Яэль.

Феликс уставился на нее так же, как Адель перед тем, как Яэль вырубила ее. Ох как же эти голубые глаза обжигали!

– А тебе какое дело? Ты всегда ненавидела эти часы.

Вендетта против дешевых карманных часов, принадлежавших мертвым братьям.

Еще одна черта характера, чтобы добавить в список.

– Я… я просто…

– Чего ты хочешь, Ада?

– Я подумала, что должна принести тебе поесть. – Тарелка в руках Яэль вздрогнула, когда она протянула ее. Вареный нут катился вдоль края, как кривой жемчуг.