Волк за волком

Пальцы на ногах сдались так сильно, что парочка из них все же хрустнула.

Это всего лишь прикосновение. Все лишь поцелуй. Просто химическая реакция, как та, что протекает у нее под кожей и все меняет. Она ничего не значила. Не сейчас, когда Яэль не Яэль, а мир гибнет, к тому же он один из них.(Ведь так?)

Лука вернул блокнот: Сколько нам потребуется

Яэль секунду просто смотрела на слова. Такие открытые, молящие об ответе:

Как далеко? или Поехали. Или Клякса, пятно, и чернильные секреты.

Она захлопнула блокнот и вернула Луке. Больше сказать было нечего.

ГЛАВА 28

27 МАРТА, 1956

КПП ХАНОЙ

КИЛОМЕТР 16,347-ой

— Что ты творишь? — вопрос Феликса растворился за шелестом пальмовых листьев. Яэль стояла под жарким ханойским солнцем, пытаясь дышать через кожу своей куртки — воздух был до боли спертым. Остальные гонщики освободили себя от гоночной формы, раздеваясь до голого торса либо нательных маек. Они продвигались по испепеленному солнцем двору прямо к выстроившимся вряд Рикуо 98. Тринадцать мотоциклов, свежие, прямо с самолета: девственно блестящие, без пыли и царапин. Гонщики приближались к ним медленно (как дрессировщик подходит к одичавшему зверю), осматривая коробку передач и шины с каждого угла.

Феликс был единственным, кто не обращал внимания на новые мотоциклы. Вместо них он смотрел на Яэль, которая нахмурилась, приближаясь к своему мотоциклу.

— Лука тобой пользуется.

— Откуда ты знаешь, что я им не пользуюсь? — Яэль наклонилась, чтобы посмотреть поближе на фары Рикуо. Барабанные тормоза — передние и задние. Ручная коробка передач с тремя скоростями. Более широкий и тяжелый в целом, лошадиных сил меньше, чем у Зюндаппа. Даже на самой высокой скорости, Рикуо даст ей лишь тень того, что мог старый мотоцикл.

Это как оседлать ломовую лошадь после недель езды на породистой.

(Лука выразился более понятно, выкрикнув: «Эти мотоциклы полная херня!», через три Рикуо от нее.)

— Если все останется так, как есть, Катсуо победит, — Яэль говорила очень тихо. Другие гонщики казались такими же занятыми осмотром мотоцикла, как и она, но не было гарантии, что никто не слушает. — Он обошел нас на три часа, он у себя дома на мотоцикле, на котором точно ездил раньше. У нас осталось всего три, может, четыре дня настоящей гонки. А у Луки есть план, — каким бы он ни был (Яэль рылась у себя в памяти всю оставшуюся часть полета, но ничего не могла вспомнить о происшествии на пароме через реку Ли), — и ему нужна моя помощь.

— Он не состоит в… этом? — выразительный взгляд Феликса сам произнес слово «сопротивление», — так ведь?

Яэль покачала головой.

— Тогда можешь быть уверена, что в его планы твоя победа не входит, — Феликс стоял над ней, скрестив руки и загораживая солнце своей долговязой фигурой.

— Если мы с Лукой не объединимся, то обеспечим себе поражение. Как только Катсуо будет устранен, мы разойдемся.

Брат Адель пнул колесо Рикуо.

Все причины, которыми она сама себя пичкала, начали вырываться наружу.

— К тому же, Лука ничего не предпримет, пока ты со мной.

После этих слов Яэль подняла взгляд, пытаясь угадать настроение Феликса за выражением его лица. Но за ним было слишком много света, слишком много теней, впивающихся в нормандские геометрически точные черты. Его невозможно было прочитать.

— Почему ты позволила ему поцеловать себя?

Яэль пришлось потратить около минуты, чтобы проанализировать этот вопрос. Ты. Ему. Поцеловать. Позволила. Почему. Еще несколько ударов сердца она думала о подходящем ответе.

Потому что я Адель Валери Вулф.

Потому что я этого не ожидала. Потому что внутри я другая. Потому что я была в поезде. Потому что он должен думать, что я ему доверяю. Потому что я одинока.

Потому что я не Адель Валери Вулф.

Слишком много ответов, и все скопились в горле. И ни один из них не был правильным.

— Я спрашиваю, — продолжил Феликс, — потому что, возможно, твой разум затуманен.

Яэль рассердилась и встала, так что свет между ними был равного количества. Тень за тень. Отблеск за отблеск.

— Я делаю это не ради меня и Луки, — прошептала она. — Это ради победы. Это ради…

Ее волки испепелились под рукавом кожаной куртки, прося воздуха. А сердце было таким слабым, таким тяжелым — всегде ломающимся с краев, все меньше, и меньше, и меньше. На кусочки, которые она прятала в рукав. Может, там совсем ничего не осталось?

Феликс поднял брови, ожидая продолжения.

— У меня все под контролем, — наконец, сказала она. — Нам придется ехать с Лукой всего день. Затем все снова сравнится.

— Да ну, Эд. Ты не можешь ему доверять…

— Я и не доверяю, — сказала Яэль. — Но пока это мой единственный шанс. Если у тебя есть решение получше, я вся внимание.