Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

К исходу брежневской эпохи Митин был уже весьма пожилым человеком с лысой, блестящей, как бильярдный шар, головой, в больших очках на крючковатом носу. Скупо отсчитывая секретарше рубли на покупку сосисок в буфете, Марк Борисович больше всего опасался самовозгорания телевизора. Подчиненным трудно было представить себе, что этот старый, порой погружавшийся в дремоту во время заседаний человек – тот самый неистовый Митин. Бичевавший, громивший, разоблачавший. Трудно было представить, что его кто‑то может принимать всерьез. И тем не менее принимали, и даже боялись.

Близко знавшие академика помнят, как охотно он рассказывал о тех временах, когда у него были особняк в парке возле прудов и большая черная машина ЗИС, и охрана из четырех человек, которая вела себя настолько деликатно, что была почти незаметна, и огромный зал для приема гостей, разделявшийся при необходимости раздвижной перегородкой надвое… И в этих рассказах неизменно проступал посыльный из провинциального дореволюционного Житомира, не забывший свое скудное, несытое детство, не перестававший удивляться произошедшей с ним метаморфозе.

Знаменка, дом 10. Флигель

Войдя с благословения Сталина в круг «бессмертных», Митин получил пожизненное право проводить селекцию среди тех, кто претендовал на академические регалии. Ибо академиков выбирают академики, поэтому никто не мог обойти монументальную фигуру Митина при выборах. И в этом обстоятельстве заключался один из наиболее сильных источников его влияния на состояние дел в философии. Именно этим и объясняется процветание подобных Митину ученых в эпоху «развитого социализма».

Академик Митин проработал в институте до самой перестройки, и его с почетом отправили на пенсию в довольно преклонном возрасте. Напоследок «видный советский ученый» был награжден орденом Дружбы народов.

Улица Знаменка, дом 11. Как пройти в библиотеку?

Дом купца И.Е. Пономарева построен в 1899–1900 гг., архитектор К.Ф. Буров. Перестроен в 1911 г., архитектор А.Г. Измиров.

Знаменка, дом 11

В здании располагалась Библиотека биологического отделения Академии наук СССР, теперь – Библиотека по естественным наукам РАН.

Улица Знаменка, дом 12. Знаменский театр

Особняк построен в 1760‑х гг., неоднократно перестраивался и современный облик приобрел в 1816–1825 гг. Но в русской литературе все же можно найти описание дома, каким он был до многочисленных перестроек. Принято считать, что именно в этот особняк поселил Л.Н. Толстой графа Безухова, отца Пьера Безухова в романе «Война и мир».

Значение этого здания гораздо больше. Здесь зародился первый русский национальный оперный театр. Да, история Большого театра началась не на Театральной площади, над которой вот уже много лет царит квадрига Аполлона. Случилось это на Знаменке, там, где сегодня находится музыкальная школа имени Гнесиных (какое совпадение!).

Знаменка, дом 12

Еще в 1761 г. дом принадлежал графу Р.И. Воронцову и стал известен как Знаменский оперный театр. Сам театр давал спектакли в деревянной домовой пристройке. С 1769 г. здесь показывала спектакли труппа итальянских антрепренеров И. Бельмонти и Чути. Затем в 1775 г. известный москвичам антрепренер Мельхиор Гроти поставил драму Хераскова «Гонимые» с участием лучших московских актеров: Синявской, Померанцева, Соколова, Шумерина. Кстати, многие актеры жили тут же, при театре.

В 1776 г. Гроти пригласил в компаньоны записного театрала московского губернского прокурора князя П.В. Урусова. Однако, говоря сегодняшним театральным языком (в том смысле, что это слово можно нередко услышать с театральных подмосток), Гроти кинул прокурора. В том же году он бросил антрепризу, не выполнив материальных обязательств. Князь Урусов оказался перед необходимостью самому содержать театр.

Общую ситуацию с московскими театрами той поры характеризует письмо первого русского драматурга Александра Сумарокова, написанное Екатерине II 31 января 1773 г.: «Всемилостивейшая государыня! Театр московский зачат еще с большими непорядками, нежели прежде, и которых отвратить нельзя, ибо никакие доказательства, служащие к порядку, не приемлются». Сумароков расписывал в подробностях состояние московского театрального дела: гонорары авторам не платят, тексты пьес режут по живому («пиесы всемирно безобразятся»), актеров никто не учит и т. д.

Организация театрального дела в Москве в основном была на любительском уровне. Попытки создать профессиональный стационарный театр, как правило, заканчивались финансовым кризисом тех, кто это дело начинал. В Москве даже не было здания, про которое можно было сказать, что это театр, а посему антрепренеры устраивали спектакли в домах московской знати. Постоянной театральной труппы не было, а те, что имелись, состояли преимущественно из крепостных актеров.