Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

«Здесь привезли Яковлева прямо к графу Аракчееву и у него в доме задержали. Граф доложил о нем государю и получил повеление: не представлять его императору, а только взять от него письмо Наполеона. С месяц Яковлев оставался арестованным в доме Аракчеева и к нему никого не пускали. Наконец граф объявил ему, что император велел его освободить, не ставя ему в вину того, что он взял пропуск от неприятельского начальства, и извиняя этот поступок крайностью, в которой он находился. Освобождая его, Аракчеев велел немедленно ехать из Петербурга, не видавшись ни с кем, кроме старшего брата, которому разрешено было проститься. Яковлев поселился сначала в Ярославской губ., затем переехал в Тверскую и, наконец, через год перебрался в Москву». Вскоре он поселился в доме на Волхонке.

Не раз и не два обращался Иван Яковлев впоследствии к тем трагическим дням 1812 г. Герцен так характеризовал его: «Нрав и здоровье моего отца не позволяли вести до семидесяти лет ветреную жизнь, и он перешел в противоположную крайность. Он хотел себе устроить жизнь одиночную, в ней его ждала смертельная скука, тем более что он только для себя хотел ее устроить. Твердая воля превращалась в упрямые капризы, незанятые силы портили нрав, делая его тяжелым… Человек большого ума, большой наблюдательности, он бездну видел, слышал, помнил; светский человек accompli, он мог быть чрезвычайно любезен и занимателен, но он не хотел этого и все более и более впадал в капризное отчуждение ото всех. Трудно сказать, что собственно внесло столько горечи и желчи в его кровь. Эпохи страстей, больших несчастий, ошибок, потерь вовсе не было в его жизни. Я никогда не мог вполне понять, откуда происходила злая насмешка и раздражение, наполнявшие его душу, его недоверчивое удаление от людей и досада, снедавшая его. Разве он унес с собой в могилу какое‑нибудь воспоминание, которого никому не доверял, или это было просто вследствие встречи двух вещей до того противоположных, как восемнадцатый век и русская жизнь, при посредстве третьей, ужасно способствующей капризному развитию, – помещичьей праздности. Он до конца жизни писал свободнее и правильнее по‑французски, нежели по‑русски, и a la lettre[8] не читал ни одной русской книги, ни даже Библии». Не обращаясь ни к кому с просьбами, он в то же время и сам ни для кого ничего не делал. «В жизни, – говорил Яковлев, – всего важнее esprit de conduit[9], важнее превыспреннего ума и всякого ученья. Везде уметь найтиться, нигде не соваться вперед, со всеми чрезвычайная вежливость и ни с кем фамильярности».

В 1831 г. дом был куплен для 1‑й мужской гимназии.

Гимназия прославилась именами своих питомцев. Здесь учились: А.Н. Островский, С.М. Соловьев, М.П. Погодин, Н.В. Бугаев, Н.И. Музиль, П.А. Кропоткин, Н.А. Умов, В.П. Сербский и многие другие.

В 1836 г. директором гимназии был действительный статский советник, камергер Матвей Алексеевич Окулов (1792–1853), московский приятель А.С. Пушкина. 7 мая 1836 г. Пушкин приехал сюда, на квартиру к Окулову. Откуда известна дата? Дело в том, что, находясь в гостях у Окулова, Пушкин написал в этот день коротенькое письмецо П.А. Вяземскому, удостоверив, таким образом, свое местонахождение:

«Вот в чем дело: Рязанским губернатором было сделано представление (№ 11483) касательно пенсии, следующей вдове Степана Савельевича Губанова, губернского землемера. Жена его в крайности и просит ускорить время получения оной пенсии. Пожалуйста, мой милый, сделай это через Д.В. Дашкова, от которого дело это зависит. Очень обяжешь и Окулова, у которого пишу тебе эту записку и который о том же тебя просит. А. Пушкин. 7 мая».

Упоминаемый в письме всесильный Дмитрий Васильевич Дашков, лицейский приятель Пушкина, один из основателей общества «Арзамас», был в то время министром юстиции и действительно мог ускорить выдачу пенсии вдове рязанского землемера. Просьба эта – обычное явление для Пушкина, старавшегося помогать, пускай и малознакомым людям, по мере сил и возможности.

Матвей Окулов – участник заграничных походов русской армии 1813–1814 гг. После окончания Пажеского корпуса в 1812 г. в чине прапорщика был назначен в лейб‑гвардии артиллерийскую бригаду. Сражался при Дрездене, Лейпциге, Шампенуазе и др. В 1820 г. – адъютант военного министра. В 1824–1829 гг. – командир Арзамасского егерского полка, с 1830 г. – более двух десятков лет – до своей кончины в 1853 г. был директором училищ Московской губернии. Пушкин в своих письмах не раз упоминал его. Поэт был знаком и с членами многочисленной семьи Окуловых, тем более что жена Матвея Алексеевича – Анастасия Воиновна – была сестрой Павла Нащокина, ближайшего друга Пушкина.

С 1852 г. часть дома занимал попечительский совет и управление Московского учебного округа.

В 1880‑х гг. к основному дому пристраивается корпус на углу с Гоголевским бульваром, где в 1820‑х гг. жил живописец Я.И. Аргунов, представитель известной московской семьи крепостных художников графа Н.П. Шереметева.