Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

Так, в 1905 г., в разгар Декабрьского восстания, Сергей Щукин, по свидетельству его сына, под шумок скупил весь имевшийся в наличии мануфактурный товар, овладев таким образом рынком. Когда Московское восстание было подавлено, он взвинтил цены и в результате нажил целое состояние. После этого авторитет Щукина еще более вырос в глазах конкурентов.

Андрей Белый писал о поведении Щукина в тревожные дни 1905 г.: в начале революции Щукин «ходил в либералах», увлекался спорами о способах «штопанья дырявистого гниловища» российской государственной системы. Но после похорон убитого черносотенцем большевика Николая Баумана настроения Щукина изменились. Проходя в эти дни мимо его дома, Белый увидел хозяина в окружении «черной сотни»: «Краснорожие парни с полупудовыми кулаками весело ржали», выслушивая Щукина, агитировавшего их хорошо охранять переулок на случай, «если бы…». «Лица я не видел, – пишет Белый, – но в спину забил знакомый «басок с заиканием»:

– Ч‑ч‑что в‑в‑выдумали? А? Это все ин‑ин‑инородцы! – повертываюсь: щукинские, пропученные из‑под черной с проседью бородки губы. Я – наутек, чтобы меня не узнал».

В отличие от своего отца Ивана Васильевича, Сергей был весьма скромен в быту: не имел собственного экипажа, спал круглый год с открытыми окнами, иногда просыпался в усыпанной снегом постели, был вегетарианцем. За роскошными щукинскими обедами самому хозяину подавались постный овощной суп, молодая картошка и простокваша. Еще одним отличием был высокий уровень образования Сергея Ивановича. Близко знавший его художник И.Э. Грабарь говорит в своих мемуарах о его уме и начитанности. Это был человек увлекавшийся, остроумный, он прекрасно знал жизнь и всегда рассказывал много интересного.

Страсть к собирательству предметов искусства пришла к Щукину гораздо позже, чем к его братьям, – на пятом десятке его жизни. Видимо, раньше было не до этого. Его увлечением стала новая западная живопись. Он стал, по выражению Грабаря, собирателем искусства живого, активного, действенного, искусства «сегодняшнего дня». С творчеством импрессионистов познакомил Щукина его родственник Федор Боткин, постоянно живший во Франции. В 1896 г. он привел Сергея Ивановича к владельцу парижского художественного салона Полю Дюран‑Рюэлю. Потом было много приобретений, но о первых следует рассказать особо.

Среди первых покупок были картины Уистлера, Пюви де Шаванна, Синьяка. Понравились Щукину и «Цветы в вазе» Сезанна. Жена Лидия Григорьевна тоже одобрила выбор мужа – она пожелала повесить картину Сезанна в своей спальне, поскольку по цветовой гамме она соответствовала обоям.

Затем в 1897 г. коллекция Щукина пополнилась картиной Клода Моне «Сирень». Это было первое произведение Моне в России. Художник В.В. Переплетчиков рассказывал о посещении дома Щукиных:

«Хозяин нажал электрическую кнопку, и зал осветился ярким светом. Моментально из темноты выступили картины…

– Вот Моне, – говорит Сергей Иванович.

– Вы посмотрите – живой!

В картине действительно. на расстоянии совсем не чувствуется красок, кажется, что смотришь в окно утром где‑нибудь в Нормандии, роса еще не высохла, день будет жаркий».

После этого Щукин приобрел для своего особняка еще тринадцать полотен Моне. Он покупал картины импрессионистов в противовес общественному мнению России и Франции. Общество не хотело понимать новых художников. Да что говорить – сам Лувр лишился будущих шедевров. В 1897 г. правительство Франции отказалось принять собрание картин импрессионистов, принадлежавшее одному из первых их почитателей и покупателю Густаву Кэльботту. Кэльботт завещал свою коллекцию государству с условием, что она будет экспонироваться в Лувре. В собрании было восемь картин Моне, одиннадцать – Писсарро, две – Сезанна и одно произведение Эдуара Мане. «Никому и в голову не могло прийти, – писал об этих художниках Александр Бенуа, – что их творчество получило бы со временем первостатейное значение, и слава их затмила всех остальных и даже самых знаменитых».

Лишь единицы понимали тогда истинное значение импрессионистов и постимпрессионистов. Среди этих немногих был русский купец с калужскими корнями Сергей Щукин, обладавший безупречным вкусом (откуда что берется?). Интересно, что, приходя в мастерские импрессионистов, он сразу угадывал лучшие полотна, чтобы затем увезти их в Россию и развесить в своем особняке. «Говорили, – примечал художник Мартирос Сарьян, – что, когда он ездит в Париж покупать картины, художники прячут свои наиболее удачные работы, так как Щукин, обладая весьма острым глазом, выбирает самые лучшие из них».

Щукин, не имея специального художественного образования, обладал способностями сразу различать в общем ряду наиболее удачное произведение. В этом с ним не мог поспорить ни один «прогрессивный» критик или искусствовед. Известен рассказ Матисса о том, как, приходя к нему в мастерскую, Сергей Иванович тотчас выбирал лучшие картины. Матисс пробовал всучить ему менее удавшиеся, а о тех, с которыми ему было жаль расставаться, говорил: