Волхв

Понемногу местность начала меняться. Уже не так густо раскидывались деревья. Под ногами гуще стали попадаться поваленные подгнившие деревья, иногда целыми завалами, обходить которые было совсем непросто. Перед очередным высоким буреломом спешились. Молчун, пропущенный вперед, повел жеребца и кобылу левее по следам отряда. Атаман и Клёнка двинулись следом. Замыкал шествие Верослав. Кое-как перебравшись через растопырившийся комлями завал и перетащив лошадей, неожиданно попали на мочажину. Под ногами захлюпало, зато деревья впереди сразу расступились. Вместо мрачного леса впереди расстилалась саженей на тридцать серо-зеленая поляна, на которой высились кое-где кусты ивы и мелкие березки. Следы уходили через середину проплешины на другую сторону. Атаман задержался перед тем, как ступить на ее нетвердую поверхность, что-то рассматривая впереди. Тугарин беспокойно замычал и вытянул руку вперед. Тут и Смагин разглядел — как будто кто-то машет рукой на границе поляны и леса, да низко так, похоже, над землей.

— Буслай! — атаман рванул вперед, не выпуская повод перешедшего на неуверенную рысь коня — все-таки очень тонко под копытами и зябко, и конь сторожился, беспокойно раздувая ноздри.

За ним дернули и Смагин с Молчуном. Смагин слышал хлюпанье — сзади бежал перевозчик. Бежать было неудобно: тяжелый меч стукал при каждом шаге по ноге. Смагин старался придерживать его так же, как это делали мужики, но выходило все равно не так ловко. Чем ближе они приближались, тем отчетливей видел Клёнка разметавшиеся светло-русые волосы Буслая, залепленные грязью, и руку, вяло поднимающуюся из трясины. Его пальцы судорожно хватали расступающийся под пальцами край густой ряски, а рот раскрывался в беззвучном крике. Но твердый взгляд смотрел на приближавшихся друзей без испуга. Самое страшное в том, что Клёнка ощущал в этот момент, была тишина, в которой лишь звучно чмокали ноги и копыта, выдираемые из грязи, хрипел рядом Молчун и раздавалось боязливое пофыркивание коней.

Атаман отпустил жеребца и осторожно опустился на живот. Подхватив под руку упавшую березку, еще зеленую, он рывком выдернул остатки корневища из болотины и, толкая ее вперед, медленно пополз к замершему Буслаю. Смагин тоже отпустил своего коня, и тот сразу побрел в сторону леса, куда уже вышагивали остальные лошади. Кленка собрался было подойти поближе к атаману и предложить помощь, но Молчун придержал его за руку.

— Что? Я помогу.

Тугарин затряс отрицательно головой и еще крепче ухватился за руку Смагина. Тот понял, что его не пускают.

— Ну, хорошо, — Смагин рассудил, что лесные мужики лучше его знают, что делать в такой момент.

Подошел Верослав и, тяжело дыша, остановился рядом. Молчун вдруг отпустил Клёнку и, еще раз предупредив его движением ладони, чтобы он не сходил с места, побежал к лесу, проваливаясь по щиколотку и придерживаясь следов отряда. Еще чуть-чуть и он, перейдя по сухому на настороженный шаг, скрылся за стройными пихтами и лиственницами. «За дружинниками смотреть пошел», — понял для себя Смагин.

Атаман приблизился уже вплотную к постепенно погружающемуся Буслаю. Тот раскинул руки по сторонам и не шевелился. Примерно в сажени от болотной полыньи, куда провалился Буслай, Нарышка замер и вытянутой рукой протолкнул березку вперед. Буслай тут же крепко ухватился за ее вершинку. Атаман дождался, пока он вцепится покрепче, и пополз задом наперед, медленно с натяжкой вытягивая мужика за собой. Когда Буслай выбрался из болотины по пояс, атаман сел на мягкую, слегка провалившуюся под ним кочку и словно веревку потащил березку на себя. Буслая вытянуло на покачивающийся и все еще опасный край провала во весь рост. Он отпустил деревце и тихо пополз сам, отплевываясь и размазывая грязь по лицу. Наконец он добрался до сидящего атамана и без сил уронил голову на соседнюю кочку. Нарышка обернулся и кивком головы поманил Смагина. Тот быстро подошел. Также молчком атаман показал подбородком на лежащего Буслая и сделал жест руками, как бы приподнимая тяжесть. Клёнка понял и ухватился за мужика с противоположного бока. Атаман поднял его со своей стороны. Под сапогами закачалась мочажина, но пока держала. Клёнка понял, почему атаман позвал именно его, а не Верослава — тот был слишком тяжел для этой топи. Буслай пытался помогать ногами, но они, закоченевшие, его не слушались. С трудом дотащили тяжеленного охотника до твердого. И повалились все трое, тяжело дыша.

Перевозчик поймал за повод коня атамана. Подведя его поближе, занялся остальными лошадьми.

Первым повернулся на бок Нарышка:

— А где Молчун? — одними губами прошептал он.