Волки

На следующий же день охотники пустились в обход через низменное песчаное ущелье. Достигнув места кочевья, Джафир Хан и Кестон поехали обратно окольными путями и, в конце концов, возвратились в лагерь обычным путем. Не оставалось никакого сомнения, что волки за ними следят, ибо около их собственного следа виднелись отпечатки больших волчьих лап. Но о самих волках не было и помину.

Однако в ту же ночь лошади сильно испугались чего-то, а поутру оказалось, что исчезла дойная коза. На пыли виднелись там и сям знакомые следы. В следующую ночь был похищен теленок дойной коровы, заменившей им козу, а потом и сама корова оказалась зарезанной, хотя волки были не в силах утащить ее. После этого были поставлены часовые, и хищения прекратились.

Но волки все же были тут как тут, и в одну прекрасную ночь, когда все часовые уснули крепким сном, ухитрились утащить вторую козу.

В это время никто так и не видал волков, и Кестону это, наконец, надоело. Он решил изменить тактику.

— Видно, этих дьяволов выстрелами не проймешь, — сказал он Джафир Хану. — Я съезжу в Бомбей, привезу яду. Пока эти волки живы, ни люди, ни скот не будут в безопасности. Они хуже целой сотни тигров.

— Да, они хуже тигров, — согласился Джафир, — и лучше всего отравить их ядом.

В это время они находились на окраине горной цепи, и дорога, ведущая к железнодорожной станции, пролегала не менее, чем в двух милях от них. Единственным способом пробраться туда было поехать верхом или на быках. Кестон предпочел первое, отправив вперед свой багаж на повозке.

Три дня спустя он уже возвратился обратно и перед вечером выехал со станции, везя с собой достаточно стрихнина, чтобы отравить всех волков центральной провинции Индии. Отъехав пять миль от железной дороги, он встретил толпу туземцев, высыпавших к нему навстречу из деревни. Среди всеобщего крика он разобрал роковые слова, успевшие уже порядочно надоесть ему: «волки-призраки»…

— Волки-призраки здесь? — воскликнул он недоверчиво. — Да вы все обезумели…

— Нет, мы говорим правду, волки здесь и загубили весь наш скот.

Кестон сообразил, что вдоль всей дороги от станции до гор действительно имеется достаточно леса для прикрытия волков, и последовал за старшиной на место бойни.

Кестон тотчас же распорядился, чтобы никто не смел прикасаться к трупам быков, отравил их стрихнином, затем возвратился в деревню дожидаться дальнейших событий.

Оказалось, что волки не подозревают о существовании яда. Всю ночь со стороны падали доносился жалобный вой, а поутру, отправившись на разведки, Кестон разыскал семь волчьих трупов, не считая двух шакалов и одной гиены, задумавших поживиться остатками пира.

Кестон продолжал свой путь в полном восторге. К этому времени он уничтожил шестнадцать волков, то есть около половины всей стаи, по его расчету.

Отъехав две мили от деревни, он съехал с дороги и направился напрямик через равнину. Спустя некоторое время его лошадь начала выказывать признаки страха. Он оглянулся, но ничего не было видно. Затем слабо и невнятно до него донесся лай отдаленных гончих. Волки-призраки охотились в самый разгар знойного летнего дня.

— Только этого недоставало! — воскликнул он. — За кем это? Э!.. Да это за мной!..

Сперва он готов был обратить все дело в шутку и продолжал ехать неспеша. Но когда он выехал из джунглей на открытое место и волки вылетели из чащи в какой-нибудь четверти мили расстояния, пришлось поневоле призадуматься. У Кестона ничего не было, кроме револьвера, и охотничьего ножа. Ехать оставалось не меньше десяти миль под палящим солнцем. Если только его лошадь не окажется быстрее волков, дело может кончиться плохо.

Лошадь не приходилось понукать, чтобы прибавить шагу, но Кестон сдерживал ее рвение, соразмеряя скорость езды с волками. В течение трех-четырех миль все шло хорошо, и он без труда поддерживал прежнее расстояние. Но по мере того как солнце поднималось выше, энергия лошади ослабевала. Волки, очевидно, тотчас это заметили. До сих пор они неслись молча, но теперь разразились внезапным воем, от которого лошадь так и рванулась вперед. Тогда в первый раз Кестону стало страшно.

Усталая лошадь рвалась из последних сил, и, наконец, Кестон увидел белеющие на холме палатки. Всего лишь четыре мили, но будь их пять или десять — это не составило бы разницы. Шаг лошади укоротился, дымящиеся бока тяжело вздымались, а хор волков звучал все явственнее и ближе. Единственная его надежда заключалась в том, чтобы бросить лошадь и укрыться в таком месте, где он мог бы обороняться от волков. Если же лошади удастся уйти от них, она, несомненно, явится в лагерь и поднимет тревогу.