Волки

Нуте, засим они попрошчались и разошлись. Я ведь что тогда помыслил? Определенно, мол, чей-то чулан замышляют обчистить, варнаки! Да это у нас, знаете ли, бытовое, так сказать, явление, что вот так залезут в чулан или в погреб, окорочок тиснут или самогонку… ну или прочее что-нибудь там, несушчественное, по мелочи… Подобное в данной чалдонской дикости и за преступление не шчитается – так, вроде озорства, что ли. Но вот час назад вспомнил я этот разговорчик и, верите ли, прямо-таки ахнул. Словцо-то какое одно было сказано – заметили? «Богаты будем»! Богаты! Тут, товаришч Баранников, дело не окорочком пахнет… Как вы на сей шчет соображаете?

Баранниковское перо стремительно, чуть ли не высекая голубые искры, летало по бумаге.

Ножи сеньора Пазиелло

Итак, полдня растрачено… А толку?

В самом деле, мысль совершенно шалая! Фантазия, не больше. Почему он так в нее поверил? Ведь она ни на чем не основана, решительно ни на чем, ни из чего не вытекает. Ну, что представлял собою этот Яшка Мухаметжанов? Полуграмотный тип, не получивший никакой шлифовки, никакого воспитания, мелкий жулик, польстившийся на несколько ящиков вермишели в плохо запломбированном вагоне… А ведь Извалова неоднократно подтвердила, что Леснянский производил впечатление вполне образованного и культурного человека… Где бы Якову превратиться в такового, если даже он жив и здравствует, – при его-то наклонностях к водочке, при его страстишках?.. Один был ему определен его склонностями и свойствами путь – вниз, только вниз, по наклонной, но никак не вверх… Да и все прочее у этих двух людей, которых он так произвольно соединил, не имеет никакого сходства… Нет, надо эту дикую идею отбросить ко всем чертям, забыть и больше не вспоминать!

Но тогда – что же? Возвращаться? Ни с чем?

Стыдно… У него еще не было провалов.

Нет, каков талант этот Леснянский – все-таки надо признать! Так мастерски все обтяпать, мастерски смыться… Прямо бесплотный дух какой-то! Можно даже подумать – просто пригрезившееся Изваловой видение… Ну, где его, сатану, искать? Где оно в данный момент обретается, это видение? Страна огромна… В Петропавловске-на-Камчатке? У стен древнего Самарканда? В Торжке?

Так почему же все-таки Леснянскому понадобился адрес Елизаветы Петровны Мухаметжановой? Если он не бывший ее муж, может быть, пожелавший покончить с беспокойной своей жизнью бродячего авантюриста и на склоне лет вернуться под сень некогда родного дома, то по каким причинам мог он интересоваться местопребыванием немолодой, решительно ничем не примечательной, абсолютно заурядной женщины, не имеющей ни в каких городах родственников и знакомых? Что он хотел, Леснянский, запрашивая адрес Елизаветы Петровны? Вступить с ней в переписку? О чем? Разыскать ее лично? Открытка из кугуш-кабанского адресного бюро провалялась у него в кармане месяца два. Да уже прошло больше месяца, как покинул он Извалову. За три с лишним месяца он не написал Мухаметжановой и не заявился к ней. Что это означает? Что имевшиеся у него намерения отпали? Или он еще не собрался их осуществить? Когда же он соберется? Через месяц? А может быть, и через год?

Надо вот что: взять с Мухаметжановой подписку – немедленно заявить в милицию, если она получит какое-либо письмо или к ней придет человек, похожий на изваловского мужа…

На таком решении и остановился Костя, доедая политые соусом биточки за грязноватом пластиковым столом в кафе «Ландыш» на главной городской улице, в близком соседстве с недостроенным универмагом. Сквозь аквариумное стекло стен во всех подробностях был виден его серый сквозящий каркас, на котором, чтобы скрасить не слишком приглядный вид, алели полинявшие рекламные щиты. Они призывали «летать самолетами» Аэрофлота, проводить свои отпуска на курортах Черноморского побережья, копить деньги в сберегательных кассах. «Накопил – и машину купил!» – улыбался молодой человек безукоризненной наружности, одной рукой держась за «Волгу», а другой показывая прохожим сберегательную книжку.

До чего же шумное, бестолочное место было кафе «Ландыш»!

Точно поезд на стыках рельсов, взвывая, непрерывно громыхала возле входных дверей электрическая кассовая машина, выпуская из своего чрева полуметровые, лилового цвета ленты с талонами на борщи и супы-рассольники, биточки и котлеты, компот и кофе.

Костя, войдя, даже не стал глядеть в меню, зная, что это совершенно излишне, что общественное питание давно уже доведено до полного совершенства и на всех параллелях и меридианах от Бреста и до Курильских островов можно встретить только один и тот же недлинный перечень неизменных блюд, абсолютно схожих своими вкусовыми качествами.