Волки

— Есть наметки. Пойдешь со мной?

— Хоть бы отдышаться дал, — засмеялся Гурано, — с поезда я…

— Некогда. Сегодня ночью и пойдем.

— Да говори же толком, что темнишь?

Гурано видел, что Седой напряжен до предела. Он всегда был таким, когда готовился к чему-то важному.

— Одни пойдем?

— Нет, еще будут люди.

— Кто? — поинтересовался Гурано.

— Так, на подхвате, — безразлично ответил Седой, — подать, поднести.

Гурано сделал паузу, потом еще раз взглянул на Седого и вдруг спросил:

— Седой, а что ты с цыганами не поделил?

— Зачем молчал, — тихо сказал Седой, — будто я не понял сразу, что ты уже все знаешь?

— На вокзале цыгане сказали, что ищут одного блатного, счет у них к нему есть, большой счет. Сердце мне сразу подсказало, что это можешь быть только ты. Что случилось-то?

— Отмазал парня одного, а меня к стене приперли. Пришлось нож достать.

— Серьезное дело, — вздохнул Гурано. — Ищут они тебя, но ты не бойся, я тебе помогу.

— Спасибо, — благодарно взглянул на него Седой.

— А кому же мне помочь, как не тебе, ты же мой старый кореш?!

— Запуталось все. Митю помнишь?

— А, это симпатичный такой, дружок твой? Помню. Живой он?

— Да ты что, Гурано, не узнаю тебя. Вроде бы что-то знаешь, а на самом деле — ничего или притворяешься? Митя теперь с цыганами шастает. И мокрое дело у него на плечах висит. В розыске он.

— Да что ты? — Гурано привстал. — Этого я не знал. Не сказали мне «ромашки».

— Бабу он свою поймал с другим. Со своим другом. И — пришил обоих. А потом цыгане его спрятали. Вот он с ними и обретается.

— Смотри-ка, приняли они его к себе, — удивился Гурано.

— Все перепуталось, Гурано. Хочу сегодня фирму одну пощупать, тут неподалеку. Как, согласен?

— Сходим. Только потом надо будет с цыганами договориться. Кровь Бамбая они тебе не простят.

— Не хотел я его убивать, Гурано. Он сам на нож нарвался. Я хотел дело миром решить.

— Да, Бамбай — заноза, смерти искал, всегда на рожон лез.

— Вот и помоги мне, Гурано.

— Я поговорю с бароном, — сказал Гурано. — Только он может решить эту проблему. А Митя что тебе говорит?

— Виделся я с ним. Просит, чтобы я из города уехал, скрылся.

— Это не дело, цыгане везде найдут.

Седой понимающе кивнул.

— Они и к Мите какой-то счет имеют. Там блатные, молодняк, еще двоих пацанов цыганских уложили. Такая каша варится! За это Мите придется ответить. Не уберег.

— Так это не твои цыганских пацанов убили?

— Нет, зачем мне они? — Седой отвернулся. — Пойдем, Гурано, ко мне, посидим, потолкуем о деле.

И они отправились к Седому…

Темнота кружилась над городом, как зловещая птица. Иногда она взмывала вверх, появлялись звезды, и тогда чуть светлело. Но чаще тьма опускалась на дома, и все подергивалось густой пеленой. Город давно уже вымер, люди боялись появляться на улицах. Все чаще и чаще по вечерам в окна обывателей врывались звуки автоматных очередей и призывы о помощи. Люди испуганно прислушивались, и малейшие шорохи, доносящиеся из-за массивных железных дверей, заставляли их вздрагивать. Словно какая-то бесовская сила царствовала над мегаполисом, и он подчинялся ей, жил по ее законам.

Седой суетился вокруг стола, плотно заставленного различными угощениями и выпивкой. Радушный хозяин, он то и дело подливал в рюмки, подкладывал в тарелки, ежеминутно осведомляясь:

— Может, еще чего, а?

Арнольдыч и Гурано сидели молча и сосредоточенно работали вилками.

— Как вельмож принимаешь, Седой, — радовался Арнольдыч.

— Да ладно тебе, Арнольдыч, такие люди, как же иначе?

— А где же дочка моя, Катерина? Куда ты ее отослал?

— Мужские дела — мужские разговоры. Разве нужна при этом женщина? — посмеивался Седой.

— Так он с твоей дочкой живет? — спросил Гурано.

— Любовь! — подтвердил Арнольдыч. — Никогда не угадаешь, кто где встретится. Давно сошлись они и вроде бы ладят.

— К подруге поехала, — сказал Седой. — Да, кстати, Арнольдыч, Митя-то все у тебя или ушел?

— В разладе он с самим собой и покоя не знает.

— Не будет ему покоя, — покачал головой Седой, — пока все дела не утрясутся. Вы вот что, ребята, — засмеялся хозяин, — ешьте, пейте, ни о чем плохом не думайте, а я обо всем позабочусь.

— Никак дело какое задумал, Седой? — спросил Арнольдыч, — и я тебе понадобился?

— Ты мне всегда нужен, — усмехнулся Седой. — И ты, и Гурано. Разве кто есть лучше вас?

— Так ты мне не ответил, — повторил Арнольдыч, — дело-то какое у тебя?

— И ты мне не ответил, — сказал Седой, — Митя у тебя все еще?

— Ушел Митя, а куда — не знаю, не сказал он мне ничего.

— К цыганам он поехал, я уверен, — сказал Седой. — Добегается. Пришьют они его.

— Никто его не тронет, — вмешался Гурано, — пока барон слова не скажет. А ты, Седой, рассказывай… Что задумал?

— Есть тут одна контора, богатая, приглядывался я к ней. Можно взять.

— А я зачем тебе? — сказал Арнольдыч.

— Во дает, — рассмеялся Седой, — кто же, кроме тебя, ее откроет? Эти, сегодняшние, такие замки повыдумывали, что сам черт ногу сломит. А ты у нас специалист, профессионал высокого класса. Не позабыл мастерство-то?

— Чего там у них? — спросил Гурано. — Валюта?

— Думаю, что так, — ответил Седой.

— Тогда никого лишних с собой не бери, втроем управимся.