Волки и лохи

Патриция Берд, подумав, сказала, что один вариант, пожалуй, есть, но и дяде, и племяннику придется быть очень осторожными. У нее на примете есть одна тихая алкоголичка, у которой до сих пор имеется лицензия на патронат. Можно будет официально отдать Стива на патронат этой алкоголичке до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать лет, а жить он все это время сможет у дяди. Алкоголичке это будет выгодно, так как она будет получать на Стива от властей штата больше тысячи долларов в месяц. Мистеру Брюсу Вагнеру и Стиву придется смириться с определенными неудобствами. Периодически она, Патриция Берд, будет предупреждать их, что грядет проверка. И тогда мистеру Брюсу Вагнеру и Стиву придется заранее ехать к алкоголичке, приводить там все в порядок, доставлять продукты, вытрезвлять саму алкоголичку, а Стиву надо будет там оставаться, пока проверяющие не уйдут. Ну и, кроме того, Стиву придется записаться в школу в районе, где живет алкоголичка. Опять же, за день до родительского собрания ее надо будет вытрезвлять, а в нужное время доставлять в школу. А в восемнадцать лет Стив станет совершенно самостоятельным человеком. Органы опеки уже не будут иметь над ним никакой власти, договор о патронате будет автоматически расторгнут, и Стив сможет официально переехать к дяде. А заодно, если он захочет, можно будет на последний год учебы перевестись в школу поближе к дядиному жилью.

Брюс пришел в восторг от этого плана. В тот же день они с Патрицией навестили алкоголичку, и та, конечно, согласилась. Дело было на мази!

Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за Настоящую Родню!

Глава XLIII. Стив Вагнер выбирает карьеру

Когда были оформлены все документы, Патриция Берд перед тем, как отпустить Стива с миром, имела с ним долгую беседу. Что он последние два с половиной года плохо учился — в этом его вины нет: живя с матерью, он учился на четверки и пятерки, а потом у него просто условий не было. Она это хорошо понимает. Но наверстать упущенное у него вряд ли получится. Очень хорошо было бы, если бы он после школы получил хорошую рабочую профессию. Он ведь парень смышленный, пойдет в технический колледж или на хорошие технические курсы, станет автомехаником, электриком, мастером по холодильникам. Плохо ли? Вот ее муж — сантехник. Вроде бы и незавидная работа — в чужих унитазах ковыряться, но ее муж зарабатывает девяносто тысяч долларов в год! Дом они уже выплатили. Теперь оба вкладывают по максимуму в пенсионный план 401(k), а на все свободные деньги приобретают облигации Государственного Казначейства. Они уже к пятидесяти годам будут хорошо обеспеченными людьми, а к пенсии так и вообще станут настоящими буржуями. Плохо ли? Стив соглашался, что это, конечно, очень хорошо.

Впрочем, Патриция была не единственной, кто пытался помочь Стиву составить хороший жизненный план. Четырехлетнее пребывание в тюрьме сильно повлияло на Брюса: он теперь любил поговорить за жизнь и поучить мОлодежь жизни.

«Человек должен иметь две профессии — официальную и теневую. И он должен их держаться. Вот я, например, отличный официант и отличный шулер. И пока я держался своих двух профессий, все было нормально. А как только я начал строить воздушные замки и захотел быстро разбогатеть, я присел на семь лет. И это огромное счастье, что мое карточное мастерство помогло мне выбраться оттуда всего через четыре года!

И я тебе, Стив, так скажу: я официант экстра-класса и играючи зашибаю полторы-две сотни баксов в день одними только чаевыми. Ты, конечно, так не сможешь, но восемьдесят-сто баксов в день тебе обеспечены, да плюс бесплатные харчи. Лучшей официальной профессии я тебе и не назову!»

Стив не спорил с дядькой, хотя и считал, что прислуживать халдеем каждому чмошнику — западло. Да и о здоровье надо смолоду думать. Дядьке вон всего сорок лет, а у него уже и плоскостопие, и спина больная. А что дальше будет?

Стива гораздо больше интересовали взгляды дядьки на «теневые» профессии. И Брюс не разочаровал племянника, щедро делился с ним своим жизненным опытом.

«К чему тебя больше всего тянет, то и надо в себе развивать. Вот меня с десяти лет тянуло к картам. Другие пацаны — кто в прятки играет, кто в баскетбол, кто в настольный теннис, а кто и в шахматы. Для некоторых, самых башковитых, математика и физика были на первом плане. Были и такие, кто всерьез занимался спортом. Один мой одноклассник позже вошел в олимпийскую сборную по плаванию. А я — за карты да за карты. У пацана и память лучше, и зрение острее, и пальцы тоньше. Вот так я сам себя и воспитывал до тех пор, пока в шестнадцать лет не нашел настоящего наставника, земля ему пухом. И в двадцать лет я уже был настоящим Мастером. Вот так-то!»