Волки и вепри

— Надеюсь, ты не станешь слишком горевать по смерти Оспака Рябого, — ровным голосом сказал старший из Лейфсонов. — Мы же живы, здоровы и пришли получить своё.

— Так в чём же дело, вы, нищеброды? — вскинулся Лафи Хвост. — Что за причина?!

Люди подивились тем словам: все знали, что братья с Конопляного Двора не слишком богаты, но сейчас перед собранием стояли люди, одетые вовсе небедно. Лейф сказал:

— Первая причина та, что сама невеста против замужества.

— Так ли? — спросил Радорм прежде Идмунда годи. Строгим был отчий голос, суровым — взор, но Альвдис не сробела. Сперва молча кивнула, затем выговорила как могла твёрдо:

— Истинно так, батюшка, и тебе то ведомо.

— Это не очень важная причина, чтобы разрывать помолвку, — вмешался Лёрмунд, отец Лафи.

— Вторая причина покажется благородным отцам поважнее, — улыбнулся Вальдер, бестрепетно глядя незрячими глазами в глаза Радорму. — Скажи, йомфру Альвдис, разделила ли ты ложе с кем-либо до помолвки с сыном Лёрмунда?

Сын Лёрмунда скрипнул зубами, когда Альвдис повторила:

— Истинно так.

— Здесь ли твой избранник? — спросил Вальдер с едва заметной насмешкой в голосе.

— Истинно так, — в третий раз молвила Альвдис.

— Укажи нам на него, — попросил Вальдер.

Альвдис указала на Кьяртана. Слепой продолжал:

— Все наши обычаи говорят, что тот, кто первым разделил с девой ложе и люб ей, имеет преимущественное право на её руку, — и добавил не без ехидства, — как и на её приданое.

— Обычай — ещё не закон, сын кузнеца, — осторожно заметил Идмунд.

— Третья причина имеет к закону более близкое отношение, — Вальдер повернулся на голос годи, и тот вздрогнул, встретившись с голубой бездной застывших вод в глазах Слепого. — Пусть Кьяртан Лейфсон и Альвдис Радормсдоттир подтвердят, что обменялись клятвами, или опровергнут это. Коли обманут, богиня Вар, хранительница клятв, покарает их.

Кьяртан и Альвдис подтвердили, и земли не поглотила их, и небо не обрушило на них громы и молнии. Из чего добрые люди заключили, что — да, молодые обменялись клятвами верности.

— Теперь скажи, сын Лейфа, — уточнил Вальдер, — уплатил ли ты любовнице «утренний дар»?

Кьяртан взял Альвдис за руку — от такой наглости челюсть у Лафи отвалилась — и снял с её пальца золотой перстень с изумрудом. Поднял его над головой, показал всем охочим:

— Вот мой «утренний дар» дочери Радорма Дромунда!

Люди озадаченно переговаривались, пожимали плечами, недоверчиво прицыкивали языками. Отец же невесты бросил через губу:

— Это ничего не значит. Думается мне, вы это выдумали, чтобы расстроить свадьбу, и втянули мою доверчивую дочь в эту гнилую затею. Кто может подтвердить ваши слова?

— А кто мог бы подтвердить ваши слова? — спросил Вальдер. — Кому вы поверили клятвы, кроме друг друга и богини Вар?

— Марган годи с Курганов мог бы, — тихо проронил Кьяртан. Улыбка его потускнела.

— Марган помер весной! — ухмыльнулся Радорм. — Как же мы его расспросим?

— На языке мёртвых, — сказал Хаген, указывая на юг.

Теперь ухмылка сползла с лица Радорма Дромунда весенней грязью. За воротами храма отчётливо гремели копыта. Привратники засуетились, порыв ледяного ветра ударил человеческое поле, прогремело:

— СПАТЬ!!!

Стражи рухнули, как скошенные стебли, зашлись могучим храпом. Пришелец соскочил с коня, перешагнул беспамятные тела. Он был похож на древнее языческое божество — высокий, широкоплечий, чернобородый; лицо скрывала надвинутая шляпа, на плечах вился кровавый плащ, и чёрный ворон торжествующе взмахивал крыльями, и люди потом клялись, что слышали карканье. Земля дрожала от поступи чужака. В одной руке он держал мешок, а в другой — чёрный меч. Сзади тащился Скулли Сигурдсон с каменной лопатой-кельтом наперевес.

— Это ещё что за выходки!? — напустился на пришельца хозяин Вархофа.

— Погоди, побереги священный гнев, — усмехнулся Хаген, — выходки начнутся сейчас. Когда заговорит Марган годи, твой собрат по ремеслу.

Хравен вложил меч в ножны и достал из мешка человечью голову. Не гнилой кусок плоти, не изъеденный червями череп — самую обычную голову, с волосами, бородой, белой кожей и всем, чем положено. Только и того, что отдельно от тела. И глаза закрыты.

— Признаёте ли, добрые люди, Маргана годи?! — взревел Хравен.

— Похож вроде, — заметил кто-то из толпы.

— Ты, осквернитель могил! — возопил в страхе Идмунд. — А ну убери эту гадость!

— Сам ты гадость, Идмунд Бородавочник, — заметила мёртвая голова. Шевелились бескровные губы, исторгая сухой, чуть скрипящий голос. Потом разомкнулись веки. Жрец схватился за сердце, но никто не смеялся над ним: из пустых глазниц мертвеца сочилась тьма.

— Тьфу, тьфу, проклятие на вас, викинги! — замахал руками Идмунд. — Что за колдовство!?

— Разве имеет значение, колдовство здесь или нет? — раздражённо бросил Вальдер Слепой. Дух от мёртвой головы шёл не самый приятный, и пусть большинство ничего не почуяли, нюх у незрячего развился довольно острый. — Я спрошу Маргана годи: знакомы ли тебе Кьяртан Бобёр и Альвдис Серые Глазки? Поверяли ли они тебе тайны?