Волки и вепри

И — мир сократился до знакомого круглого лица, размеченного веснушками, украшенного вздёрнутым носиком и русыми прядями, выбивавшимися из-под шапочки. Небо уместилось в глазах любимой. Ньяла О'Байрэ, возлюбленная ведьма, склонилась над раненным викингом.

— Ты чего тут делаешь? — захрипел Хродгар. — Я тебе что сказал — оставаться в Фион Лиа! Как ты тут очутилась?

— На метле прилетела, — съязвила Ньяла. — Лежи тихо, я тебя едва заштопала.

— И не только тебя, дружище, — добавил Хаген, придержав мерина у телеги. — Хитра твоя хекса — ехала в обозе с самого начала. Но от её хитрости вышел прок, и многих наших она спасла из хищных лап валькирий, хе-хе-хе. А ты ещё наказывал мне о ней позаботиться! Ха! Да Ниала О'Байрэ сама о ком хочешь позаботиться! Верно, целительница?

— Мы победили? — перебил Хродгар сурово.

— Нетрудно сказать, — грустно усмехнулся Хаген. — Ты не слышал, хёвдинг, как ревело пламя погребальных костров на Поле Курои, как радостно кричали на рассвете голодные стервятники — им тоже перепало лакомства на том пиру… — и жёстко добавил, — так что ты давай, приходи в себя поскорее, становись на ноги — нам тут кое-что перепадёт сверх доли.

— Ты займись, — бросил Хродгар, закрывая глаза. — Я какой-то полумёртвый.

Хаген вопросительно глянул на Ньялу, та кивнула. Хаген кивнул в ответ и отъехал.

У него не было сил смотреть, как милуются Хродгар и его ведьма. Чужое счастье горчит завистью, коли нет своего, а зависть — это Хаген знал хорошо — сильнейший из ядов.

По итогам войны геладам и северянам достались земли на побережье, к северу и к югу от устья реки Аллайд. Жители Глен Дайбханн этому соседству не слишком обрадовались, но их мало кто спрашивал. Тем более, что северяне остались отнюдь не в меньшинстве.

Так, поселиться в Зелёной Стране решили люди хёвдингов Агнара и павшего Вальгарда, половина уцелевших бойцов Орма Белого, кое-кто из Хединсфьорда и Эорсфьорда, а также младший сын Хроальда Дальге, дроттинга на Хьёрсее, Эрлюг Крачкино Яйцо. Расчёт у него был такой, что отец по закону оставит одаль в наследство старшему, Эрленду, а жить до конца дней приживалой, бродягой и викингом Эрлюгу не шибко хотелось. Эрленд приветствовал это намерение, и добавил, что и отцу то придётся по нраву.

Но не по нраву то решение пришлось Орму Белому. Талсейский этелинг сказал:

— Помнится, кое-кто из вас клялся служить мне до смерти, либо до тех пор, пока я не освобожу вас от клятвы. Вы не умерли, я тоже, и от присяги никого освобождать не намерен!

— Смилуйся, владыка! — выступил Асгрим сын Сёрли, один из хёвдингов Орма. — Кто же говорит, чтобы мы перестали служить тебе. Но служить ведь можно не только за веслом и на поле битвы. Мы будем держать эту землю и платить тебе с неё дань, когда захочешь.

— На это я согласен, — милостиво кивнул Орм.

— А я не согласен! — дерзко выступил Агнар хёвдинг. — Я не служил сыну Эрика, я, мои люди и люди Вальгарда Валарсона присягали Хродгару Туру, и мы не станем платить чужаку.

Примерно так же сказали и гелады, лишившиеся вождя из клана Доббхайров, но не земель и не гордости. Тогда Хаген попросил слова:

— Хродгар Тур ныне ранен и не смог прибыть на совет. Я говорю от его имени.

— Ну так говори, — позволил Найси. Сын короля Глен Мор сидел на особом помосте, благостный и величавый. Он был здесь главный и мог себе многое позволить. В том числе — и отобрать землю у союзников, а их объявить вне закон да изгнать «на север и в горы».

— Нам нет смысла ссориться из-за туши кита, — рассудил Хаген, оглядывая соратников, чуть склонив голову, выказывая почтение и пересиливая боль в рёбрах, — ибо кит этот огромен. Восемь растов на север от устья Аллайда, и двенадцать — на юг! Есть где развернуться, не так ли? Что ж мы будем кричать тут, как птицы на базаре? Да и тебя, Агнар, от службы никто покуда не освобождал. И уважаемым островитянам есть кого благодарить за добычу! Ведь правда?

— Что ты предлагаешь? — нахмурился Агнар.

— Нетрудно сказать, — улыбнулся Хаген, глядя, однако, не на строптивого Агнара, а на Орма. Тот застыл, сложив руки на груди, также улыбаясь, но холодная ненависть сквозила во взоре, и чуть подрагивали уголки губ. Это порадовало Хагена недоброй радостью.

— Нетрудно сказать, — повторил Убийца Жестокого, побратима Орма. — Поделим побережье на три скиплага[55]. С одного дань пойдёт Орму Эриксону, со второго — Хродгару Хрейдмарсону, а с третьего, где сядут гелады — Бьёлану Сумарлидарсону. Да и тебе, Найси, сын Тэгирнаха, не придётся заботиться о безопасности побережья. Что скажете?

— Скажу, что твои речи не лишены смысла, — властно молвил Найси. — Будь посему!

Геладцы получили восемь растов на взморье Тир-на-Морх, Эрлюг Хроальдсон — Кэр-Мадад и окрестности, Асгрим и Агнар, которых переселенцы тут же выбрали в херсиры, поделили пополам кусок побережья к югу — по шесть растов на скиплаг.

— Не возражаешь, Арнульф Иварсон? — возвысил голос Найси.

— Делайте, как считаете нужным, — безразлично отмахнулся старик.

Там же Бьёлан Тёмный созвал геладцев и спросил, признают ли они его вождём.