Волки сильнее собак

– Бобби использует меня как гончую. Он намерен сидеть и ждать, пока я кого-нибудь не вспугну.

– Делаешь работу, а он платит наличными? По-моему, это называется капитализмом.

– И еще одно – Ванко восхищен тем, как Алекс Герасимов зарабатывает деньги в свободное от Чернобыля время, выполняя обязанности переводчика в какой-то московской гостинице. Ничего постыдного в этом нет. Но Алекс почему-то говорит, что занят только научной работой, за которую платят мало или вообще ничего. Маленькая ложь, но это уже не мое дело.

– Именно так я и думал.

Аркадий поймал в ладонь каплю дождя.

– Начни обзванивать московские гостиницы, которые обслуживают западных бизнесменов – «Аэростар», «Кемпински», «Мариотт», – и проработай все. Это будет дорого. Звони из своей гостиницы за счет Бобби.

– Звучит волшебно.

Еще до начала дождя Аркадий поехал в «черную» деревню, где нашли труп Тимофеева. Он побывал там до этого раз двадцать и каждый раз пытался представить, как это русский миллионер мог оказаться у ворот кладбища в зоне. Аркадий также пробовал представить, как труп Тимофеева обнаружили милиционер Катамай и местный самосел. Как бы описал все это сборщик утиля, которого вытащили потом мертвым из охлаждающего пруда? Теперь нет всех троих – Тимофеев умер, Гулак погиб, а Катамай исчез. Весело, ничего не скажешь. Погода была такой же, что и в последний день жизни Тимофеева, – брызги дождевых капель со зловеще мрачного неба и приближающиеся раскаты грома.

Аркадий спрыгнул с мотоцикла на майдане, где Ева Казка устроила свою передвижную клинику. В некотором смысле в зоне было два кладбища. Первое – это сама деревня с заколоченными окнами и провалившимися крышами. Другое – настоящее кладбище с простыми крестами из металлических трубок, выкрашенных в белый или синий цвет, одни с табличками, другие с фотографиями в овальной рамке, третьи с яркими букетиками пластиковых цветов. «Оставьте себе Вечный огонь, принесите мне пластиковые цветы», – подумал Аркадий.

Из-за угла кладбища неожиданно появилась Мария Панасенко. Аркадий удивился, потому что гравер у входа на кладбище сказал ему, что в этом месте слишком высокая радиация и посещения ограничены одним разом в год. На Марии был большой платок на случай дождя и та же одежда, в которой она угощала его самогоном два дня назад. Мария держала короткую косу, а через плечо у нее висел мешок с куманикой и сорняками, который она наотрез отказалась отдать пожелавшему помочь Аркадию. Руки старушки были маленькими и жесткими, а голубые глаза ярко блестели.

– Наши соседи. – Мария обвела взглядом кладбище. – Уверена, что и они сделали бы для нас то же самое.

– Ухожено, – сказал Аркадий и подумал: «Удобная приемная Небес».

Мария улыбнулась, показав стальные коронки:

– Мы с Романом всегда боялись, что для нас не найдется хорошего места на кладбище. Теперь можно выбрать.

– Понятно. – Снова стальная улыбка.

Мария подняла голову.

– Грустно все-таки. Деревня умирает, и это похоже на конец книги. Вот так-то, и говорить тут нечего. Мы с Романом, может быть, последняя страница.

– Вам не так уж и много лет.

– Зажилась я на свете, однако спасибо.

– Я все хотел узнать, что здесь за милиция.

– Да мы их мало видим.

– А самоселов?

– Ни одного.

– На кладбище, случайно, нет могил Ободовских?

Мария покачала головой и сказала, что знает все семьи из окрестных деревень. Никаких Ободовских. Она бросила взгляд на мешок:

– Простите, мне надо отнести зелень, пока не засохла. А вы должны зайти к нам и пропустить стаканчик.

– Нет-нет, спасибо. – Аркадия бросило в жар от одной лишь мысли о самогоне.

– Уверены?

– Да. В другой раз, если можно.

Он подождал, пока Мария уйдет, а затем мысленно вернулся ко Льву Тимофееву. Знал Аркадий немного. Тело нашли лежащим вниз лицом в грязи у ворот кладбища – перерезано горло, отсутствовал левый глаз, на волосах и рубашке ни одного кровавого пятна, зато в носу имелись сгустки крови. Аркадий все еще был далек от разгадки вопроса «почему». Ему только и оставалось, что задаваться вопросом «как». Сам ли Тимофеев доехал до деревни или его кто-то привез? Убили на кладбище или привезли к воротам уже труп? Тащили мертвого или живого? Окажись тогда на месте происшествия знающий сыщик, нашел бы он следы шин, крови и ботинок перетаскиваемого трупа? Нашел бы он грязь на подошвах или по крайней мере следы ног? В протоколе сообщалось о волчьих следах, а почему нет ни слова о человеческих? Если уже дошло до вопроса «почему», то умышленное это убийство или этот «лакомый кусочек» случайно попал в руки милиционера Катамая?

Аркадий снова начал с деревенского майдана, поскольку там вероятнее всего можно поставить машину. Оттуда дорога на кладбище сужалась до тропинки. В одном из домов колыхнулась занавеска, но краем глаза Аркадий успел заметить Нину на костылях, соседку Марии. Неужели что-то могло ускользнуть от внимания этих настороженных выживших? И тем не менее все они утверждали, что ничего не видели.