Волки у дверей

Первое, что поразило Клемана, когда он вошел в его кабинет, возвышавшийся над городом, так это гипнотическая сила Уолтера – исходивший от него магнетизм, ледяной взгляд, вынуждавший тех, кто послабее, быстро отводить глаза в сторону. После того как они обменялись теплыми рукопожатиями, один из его подручных препроводил Клемана в небольшую гостиную, пока они с Виктором обсуждали дела. Клеман расположился на кожаном диване и стал играть в смартфон, время от времени разглядывая висевшие на стенах картины. Через час за ним зашли Виктор с Уолтером – они смеялись как старые друзья, и Уолтер повез их обедать в ресторан на высоком берегу залива, а потом – в принадлежавший ему ночной кабачок на одной из улиц в китайском квартале, где устроил в их честь небольшой частный прием. В тот вечер, потягивая шампанское и нюхая кокс – и того и другого было хоть отбавляй, – Клеман большую часть времени наблюдал за Уолтером, который, будучи объектом всеобщего внимания, притягивал к себе страсти и зависть присутствующих, точно король в окружении верноподданных А когда он вернулся среди ночи в гостиничный номер, там, в постели, его уже ждали две обнаженные девицы – особый подарок Уолтера. Чувствуя, как после выпивки у него все плывет перед глазами, он разделся неуверенными движениями и кое-как примостился на матрасе в узком свободном пространстве между предлагавшими себя телами. На следующее утро он отправился вместе с дядей в промзону Окленда осматривать склады и всевозможные грузы.

После полудня к ним присоединился Уолтер с одним из своих компаньонов, специально по такому случаю прибывшим из Лос-Анджелеса: это был светловолосый здоровяк с русским акцентом, с которым Клеман лишь вскользь обменялся взглядом. Они втроем разместились за столом в глубине ангара и стали обсуждать дела, а потом, когда русский их оставил, Уолтер предложил Виктору с Клеманом проследить за ним – и они приехали к какому-то ветхому кирпичному зданию, с виду заброшенному. Там, на четвертом этаже, сидел обмякший, привязанный к стулу человек – голова свисала на грудь, лицо опухло от гематом. Уолтер объяснил, что это Майкл Гиббс, что он работал на него больше четырех лет, однако это не мешало ему жульничать. Уолтер слегка пошлепал его по лицу, приводя в чувство. Бедолага тотчас вскинул голову и открыл глаза, полные слез, которые стекали по его изуродованному, в сплошных кровоподтеках лицу. Не тратя времени понапрасну, Уолтер влепил ему пулю прям в лоб – от неожиданности у Клемана внутри словно что-то взорвалось, щеки запылали огнем, ноги затряслись и стали подгибаться, будто после дикого возбуждения.

Двое подручных Уолтера подхватили безжизненное тело под мышки и уволокли в другую комнату. Стоя с пистолетом в руке, Уолтер принялся что-то бодро насвистывать, потом повернулся к Виктору с Клеманом и вперился в них взглядом, полным жгучего отвращения, как бы убеждаясь, что его предупреждение истолковано правильно. Все еще не оправившись от потрясения, Клеман глянул на дядю – тот с присущим ему хладнокровием только подмигнул ему, а Уолтер обнял его за плечи и предложил поехать куда-нибудь и на прощание пропустить по стаканчику.

 Как ни в чем не бывало. Вспоминая тот случай, Клеман решил, что все это было разыграно как по нотам и задумано наверняка еще до того, как они с дядей ступили на американскую землю. И сигнал был принят. Сверх всякого ожидания. На обратном пути в самолете Клеман вдруг понял, что в нем произошла важная перемена, – его как будто осенило; что если он все осознает как следует, минувшие сорок часов, казавшиеся чем-то нереальным, в один прекрасный день станут его собственной реальностью; что на французскую землю ступит совсем другой человек, стремящийся к одной-единственной цели…

И вот спустя два года наконец пришел его черед показать силу. Расправа с Сержем была вынужденной, умышленной мерой: это был сигнал, предназначенный всем, кто вдруг вздумает его предать, – тем не менее ему еще предстояло одолеть долгий подъем, чтобы достичь высоты, на которой стоял Уолтер Кентрик, и он знал, что одолеет его, даже если эта проклятая страна сделает все, чтобы помешать ему совершить столь блистательное восхождение. Дядя Виктор дряхлел. Скоро надо будет принимать у него эстафету – Клеман это знал. Отныне никто и ничто не сможет встать у него на пути. Он всех научит его бояться.

 Дождь пошел сильнее – он уже вовсю барабанил по световому проему в потолке. Скоро он узнает, кто она такая, эта сучка, и распишет ей во всех подробностях, как он без малейших угрызений совести прострелил башку ее любовнику. А потом и ей пустит пулю между глаз. Клеман глянул на свое отражение в зеркале, висевшем на стене напротив, и сделал жест, как будто нажимает на спусковой крючок.

 Справа послышался резкий шум – Клеман вздрогнул. Это всего лишь ставень хлопнул об окно на ветру. Сердце у него заколотилось как безумное. Испуганное сердце.

Он схватил со стола пустую рюмку и с яростью швырнул ее в стену.

В.