Волки у дверей

 Лежа в постели, она любовалась небом сквозь оконце в своей комнате, выкуривая первую за день сигарету. Самая крупная ее кладь уже лежала в грузовичке, который она купила у посредника, торговавшего подержанными автомобилями. Напоследок оставалось только собрать пару чемоданов – и можно было трогаться в путь. Чтобы больше никогда не возвращаться. Первым делом она нагрянет к подруге Соне в Париже, а от нее двинет прямиком на юг – проведать мать. Она уже давно ей обещала… Дальше – в Испанию, Италию, Африку…

Да куда угодно, лишь бы в какую-нибудь солнечную незнакомую страну. Беатрис потушила окурок в пепельнице и направилась в кухню варить крепкий кофе. С чашкой в руке она прислонилась к холодильнику и стала прислушиваться к звукам, исходившим из чрева дома и раскатывавшимся эхом по маленькому дворику.

 Было уже почти десять часов утра – Артур вряд ли опоздает на место встречи. Беатрис прошла по бульвару Мендес-Франс, делившему пополам квартал, где она, как ей казалось, прожила целую вечность. Только этим утром все было по-другому: знакомые виды уже не находили привычного отклика в ее душе; она чувствовала, как все вокруг внезапно изменилось, словно после давешних событий нарушилось хрупкое равновесие и теперь привычная обыденность стала для нее совершенно недоступной.

А что еще она ожидала, в конце концов? Что мир будет и дальше кружиться так, как прежде? В табачной лавке на углу улицы Виктора Гюго она купила газету. И, заметив на выходе брюнета, стоявшего к ней спиной на тротуаре, вдруг подумала, что это Клеман. Однако тут же с облегчением поняла, что обозналась. Какая же она дура – ей некого бояться. Никто не знал, где она живет. Серж старался оградить ее от той жизни, в которой он сам погряз с головой. Скоро она уедет. И он уже до нее не доберется. Только если все пойдет по плану. Мало-помалу ее страхи развеялись, и она двинулась дальше по бульвару, чувствуя в глубине души, что вздохнет спокойно лишь тогда, когда окажется в сотнях километров от этого города. Она подъехала к небольшому скверу, расположенному метрах в тридцати в стороне. Там, на игровой площадке, недавно обустроенной при поддержке городских властей, резвилась детвора. Высоко в небе летел спортивный самолет. Беатрис вскинула руку и провела пальцами по тянувшемуся за ним белому дымному шлейфу.

 Потом она принялась листать журнал – и тут наткнулась на заметку в полполосы, посвященную очередному исчезновению подростка в пригороде Нанта: речь шла о мальчике по имени Натан Фарг, которому только-только исполнилось семнадцать. Беатрис, уже слыхавшая про все эти истории, вспомнила своего племянника Антуана – он жил там же и был почти того же возраста. Пробегая глазами статью, она думала о родителях всех этих несчастных детей, все еще надеявшихся, что случившееся всего-то череда побегов из дома: ведь ни одно тело до сих пор так и не было обнаружено. Но она, прошедшая по самому краю не одной бездны, интуитивно чувствовала: тут дело другое, тут обстоятельства, не поддающиеся здравому осмыслению, – и знала: эти подростки никогда не вернутся ни к себе домой, ни в этот мир, ибо каждый из них, когда настал его черед, повстречался с дьяволом на перепутье жизни.

 Беатрис представила себе тело Сержа – как оно, холодное, безжизненное, лежит на столе в морге. По крайней мере, это тело существует физически – его можно оплакать. По крайней мере, существует могила – на нее можно прийти. Ей захотелось отправить Антуану эсэмэску – предупредить, чтобы был начеку, но ничего она не отправила, зная, что в этом возрасте он не воспримет ее всерьез. В некотором смысле они с ним походили друг на дружку как две капли воды. А еще она вспомнила, как он позвонил ей через несколько дней после гибели Сержа и как с высоты своих шестнадцати лет, в отличие от всех остальных, сумел подобрать слова, которые вызвали у нее улыбку.

 Он тоже – и она это точно знала – не пойдет по пути, который из самых добрых побуждений для него проложат другие… В отличие от Луизы, ее бедной сестры, которая медленно угасала в затворничестве… Может, сделать крюк и заехать в Нант, чтобы по крайней мере попрощаться с ними? Но зачем, в конце концов? Они не общались несколько месяцев: ни одна из них не чувствовала ни желания, ни надобности. Да и потом, Беатрис вряд ли смогла бы выдержать снисходительный взгляд сестры, ее едва прикрытую жалость. Отныне между ними пролегал неоглядный мир, и границы его даже не стоило преодолевать. Беатрис бросила газету на скамейку и, заметив Артура, поравнявшегося с большущим каменным фонтаном, подняла руку, подавая ему знак. Он поцеловал ее и присел рядом. Вид у него был осунувшийся, как будто всю ночь он не сомкнул глаз. – Значит, твердо решила? – спросил он, расстегивая куртку.

– Да, твердо. Он кивнул и протянул ей коричневый конвертик.

 – Вот, здесь все, что нужно: новый паспорт, удостоверение личности…