Волки Второй мировой войны. Воспоминания солдата фольксштурма о Восточном фронте и плене. 1945

Но мы все равно не могли засечь в бинокли, где именно он начинается: было слишком далеко. Вот где-то пока еще далеко показался сначала один танк, потом еще один, которые, не пытаясь маскироваться, действуя в полной уверенности в себе, покатились по окрестностям.

А нас стали размазывать огнем реактивных снарядов и мин минометов – разверзся настоящий ад. На моих часах было ровно 8.30. Мы встали на колени или на карачки поближе друг к другу и курили одну сигарету за другой. Снова и снова нам приходилось откапывать себя из-под груды песка, заполнявшего наше укрытие, и разминать онемевшие ноги. Рядом со мной был закаленный ветеран-фронтовик, который все клялся мне, что никогда прежде ему не пришлось испытать такого мощного обстрела. Он же сказал мне, что этот обстрел станет для нас последним.

Наш посыльный не вернулся. Равнодушные скорчившиеся фигурки, полузасыпанные песком. Может быть, нас из этого состояния можно было вывести только прямым попаданием, которое разрешило бы всё разом? И ни одной душе не суждено будет выбраться отсюда. Или мы попадем в плен? А может быть, еще и получим при этом ранение? Ну нет, они ни за что не возьмут меня. Мой старый маузер все еще способен выплюнуть семь пуль, и нужно сохранить один из патронов. Одного мне будет достаточно. А как быть с тем, что Христос вроде бы не разрешает убивать себя? Неужели лучше позволить, чтобы иваны живьем резали тебя на части? В этом аду никто не станет проявлять излишнюю щепетильность. У меня осталось лишь одно всепоглощающее желание, и его следовало исполнить, пока в пальцах достаточно сил… С этими мыслями я начал успокаиваться.

Фельдфебель (я не знаю даже его имени) попросил меня запомнить адрес своей сестры. Через нее я найду и его жену, и мне стоит лишь сказать… и т. д. Когда я улыбнулся в ответ, он заверил меня, что я, несомненно, выживу. У него есть на это чутье, и, кроме того, у меня крепкие нервы. Не было никакого смысла пытаться услышать, что говорил каждый из нас. Мы вынуждены были кричать друг другу. Похоже, теперь мы погрузились в этот ад надолго.

Противогазная коробка была тщательно охраняемым сокровищем, потому что там всегда хранили не противогазную маску, а сигареты. Содержимое коробки снова показалось мне прекрасным. Как здесь выжить без курева?

Снова в моем уме молниеносно пронеслась вся моя жизнь. Я мог описать все самые важные события в ней. Я мог мысленно поговорить с тем или иным человеком, подать знак своим самым любимым или самым близким родственникам. Я хотел понять причины этого мирового пожара, узнать, что будет потом, что человек может планировать на будущее.

В воздухе стояли разрывы русской артиллерии (а может быть, и нашей тоже: сейчас невозможно было что-либо расслышать и отличить друг от друга), которые рассыпали над землей целые тучи осколков. Мины шестиствольных минометов, захваченных русскими у нас, которые теперь использовались Иванами, издавали в полете вибрирующие звуки, как ослы, когда они готовятся издать свой рев. В других многоствольных ракетных системах другой характерный воющий звук и хорошее рассеивание. За то же время артиллерия выплевывает примерно тридцать залпов, а потом в дело включаются минометы разных калибров, стреляющие с оглушающим глубоким звуком. Все, что было изобретено человеческим умом для убийства себе подобных, кроме газа, сейчас выплевывается на нас одновременно.

Огонь прекратился примерно в 9.30. Я со всей возможной скоростью разгребаю песок и извлекаю оттуда три гранатомета «Панцерфауст», которые предварительно закопал. Мне удалось так же поднять того, кто лежал рядом со мной, и скомандовать ему быть готовым отправиться в последнее путешествие. Третий из нас, похоже, уже был в пути – он никак не реагировал на пинки.

Низколетящие самолеты теперь поливали нас еще и из пулеметов. Рокот танковых двигателей слышался то там, то здесь: похоже, они поспешали к нам со всех направлений. Однако с нашей стороны не следовало никаких мер противодействия. Видно, со всеми нами все кончено. Но нет: в нескольких сотнях метров правее я вижу большую знакомую вспышку, за которой сразу же следует взрыв. В самое яблочко! Из того же места следует вторая попытка, и снова очередная маленькая крепость окутывается пламенем. Этот стрелок – талантливый парень. Что-то невидимое глазу происходит в тылу – и еще одно грибовидное облако после удачного попадания и взрыва.

Похоже, что не со всеми старыми ветеранами с их опытными руками уже покончено. За короткое время полдюжины чудовищ-танков объяты пламенем. Другие двигаются туда-сюда и давят огнем и гусеницами любой выступ на земле, который могут обнаружить. Никогда прежде у меня не было шансов сделать хороший выстрел, как здесь. И почему бы не доставить им удовольствие получить его.

Фельдфебель ничем не мог мне помочь. Обхватив голову руками, он скорченным трупом лежал внизу. Не более чем в двадцати шагах от меня катился один из монстров, чудесно подставив мне свой борт.