Волкодав (СИ)

— Может, у них пока что затишье? — Влез в разговор Воронеж, всё ещё стоявший около брата.

— Именно так и есть. — Теперь уже не сомневаясь в своих словах, ответил Курск. — Крым нападал в конце лета, и мы думаем, что теперь он объявится только весной. А пока что Москва просто нашёл, чем занять наше свободное время. Сейчас же мы возвращаемся обратно на наши позиции. Будем строить линию крепостей, ведь как раз потеплеет.

— Да, работать с промёрзшей землёй — дело неблагодарное. Здесь-то ладно, но у вас там, должно быть, всё совсем плохо…

Разговор рисковал зайти в тупик, но у Курска в запасе была еще одна тема, на которую он и хотел переговорить с Черкасском.

— Москва поставил нас в известность, что донцам присылали грамоту с предложением принятия подданства.

Атаман уже знал дальнейший вопрос, но, всё же, дал возможность его задать.

— Мы могли бы передать ответ в Кремль. Если он, конечно, готов уже.

— Конечно готов. С Дону выдачи нет, неужели не знаете?

Курск замолчал. Примерно такой ответ он и ожидал, это ведь казаки. Недаром их своеобразное государство даже называлось в народе вольницей — здесь свободу ценили превыше всего.

— Ясно. — Нашёлся вскоре севрюк. — Но, смею заметить, это весьма неразумно. — Чтобы не навлекать на себя гнева, он сразу же попытался объяснить свою мысль. — Приведу пример. Мой дом находится к северо-западу отсюда, и, тем не менее, я постоянно страдаю от набегов Бахчисарая. Зимой он приходит реже, а если объявляется, то войско его гораздо слабее, чем летом. Здесь же, на нижнем Дону, природа более благоприятна, да и нападать проще, и потому он может сделать это в любой момент. Как недавно было в Азове, вы ведь совсем не ожидали нападения, я прав?..

— Послушай, Курск. Что умно, а что глупо, решаю здесь только я. Я бы посоветовал тебе не лезть в чужой дом со своими порядками, но, видать, это бесполезно. Слушай и запоминай: я никогда не буду в государстве, которым управляют такие же ордынцы, как и твой Крым. И даже настолько открыто!

— Тума, не кипятись. Всё же не враги приехали. — Снова вмешался в разговор Воронеж, пытаясь успокоить своего командира.

— Друзья порой хуже врагов бывают, Чига.[7]

— Кстати, а не встретился ли вам по дороге в Астрахань один мой старый знакомый, олицетворение мокши?

Елец закатил глаза. Нет, они действительно решили его добить уже упоминаниями друг друга, два сапога пара нашлись, а.

Курск же, наоборот, был обрадован: эти слова означали только одно — Воронеж и сам понял, за чем именно, а, точнее, за кем именно приехали они с братом.

— Да, попадался. Именно он и показал нам самый короткий путь.

А вот Черкасска такой странный вопрос подчинённого, конечно же, насторожил. Хоть Воронеж и пытался выдать себя как можно незаметнее для своего главы, у него не получилось сделать это полностью.

— Кстати, раз уж вы там действительно были, как в Астрахани дела? Видели нашего Витька? Он как раз туда отправился, вы могли пересечься.

— Ну, город только хорошеет… Строятся новые укрепления…

Это был почти конец: Курск не мог знать никакого «Витька», и потому совершенно не понимал, что ему говорить. Он был в тупике: если он не ответит в ближайшее время, то Дмитрий поймёт всю его ложь. На самом деле, севрюк очень редко попадал в настолько безвыходные ситуации. И ведь сам виноват: наврал с три короба… Но, если бы он и правду сказал, было бы не лучше…

— А, — словно внезапно что-то вспомнив, наконец-то заговорил Елец, — речь, видимо, о том оборванце, что мы встретили на въезде в город? Как и я, внешне не шибко взрослый, а ещё с ним рядом вроде бы брат его был. Близнец, да? — Он картинно кивнул пару раз. — Да они одними из первых побегут под крыло Московии! Они ведь уже сейчас защищают от Крыма очередное завоевание Москвы, не так ли?

А это была победа. В шоке были все: и Курск, уже было решивший, что весь этот их фарс закончится неудачно, и Дмитрий, совершенно не ожидавший, что его гости знают братьев Сары-Тина и Сары-Тау, его добрых друзей и союзников, и даже Воронеж, поражённый такой мастерски точной и прямолинейной атакой братом чужих эмоций.

Отойдя от первого удивления, севрюк понял, что надо бы поскорее заканчивать эту своеобразную «игру», а то, не ровен час, раскроют его ложь прямо на месте. Курск принял решение поднять ещё одну нужную ему тему. Он знал, что реакция атамана на неё должна быть довольно бурной, и не ошибся.

— Вообще, про грамоту эту в Москве спрашивал меня отнюдь не сам царь… Ну, ему тоже было интересно, но ведь там есть и тот, кто волнуется обо всём этом куда больше…

Но договорить он не успел.

— Заткнись! Я уже не тот Дима, которым был когда-то при дворе. У меня теперь полностью своя жизнь, и в ней нет места лишним олицетворениям. — Почти кричал в ответ Черкасск. Курск и Елец переглянулись, никто из них не ожидал столь резкой реакции.