Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

– Да какое там отдыхай, тарщ командир! – вскинулся пилот. – Мне к своим поскорее нужно! Вы только это, подтвердите, что все так и было? Что машину не бросил?

– Подтвер… – Сашка вдруг понял, что не знает, как правильно проспрягать этот глагол. Подтвердю? Или подтвержу? И неожиданно разозлился. То ли на самого себя, то ли на немецких бомбардировщиков, то ли на все сразу:

– Ну, и куда ты собрался? Пешком пойдешь? Нету транспорта, сам же видишь! Как будет возможность, сразу отправлю. А пока иди грейся, вон бойцы костер развели. А насчет воздушного боя не переживай, и я, и товарищи мои свидетели, все как есть в рапорте укажем. Кстати, туда вон глянь. – Гулькин мотнул головой в сторону пленного, доедавшего шоколад. – Немца видишь? Как раз с того самолета, который кто-то из ваших завалил. Или ты?

– Не, не я, – вздохнул Пермяков. – Ванька Кулич его приземлил, а я его прикрывал. – Внезапно глаза пилота зло блеснули. –  Съездить бы ему по роже за всех наших…

Гулькин от услышанного едва дар речи не потерял:

– Чего?! Я тебе сейчас так съезжу, что ездилка отвалится, ни один врач обратно не пришьет! Еще один мститель нашелся, мать твою! И чтоб я тебя пока больше не видел. У пехоты радиостанция имеется, так что в твой полк я сообщу. А ну, кругом марш – и выполнять приказ!

– Есть… – испуганно отрепетовал тот, вытягиваясь по стойке смирно. – Виноват, товарищ командир! Разрешите идти?

– Разрешаю. Хотя нет, стой. Сначала медикам покажись, пусть ожог осмотрят и помощь, какая требуется, окажут.

Подозвав пробегавшего мимо красноармейца, Сашка распорядился:

– Боец, покажи товарищу военлету, где тут медицина обосновалась. А лучше сам проводи. Видишь, пострадал, когда нас от немцев защищал.

– Есть, товарищ командир, это я мигом. Вона они, у третьего вагона, ежели от паровоза считать. Пойдемте, тарщ младший лейтенант, отведу.

Отправленный на поиски пилота-истребителя Карпышев вернулся только через полтора часа, одновременно с прибывшим со стороны ближайшей железнодорожной станции ремонтным поездом. Бывший пехотинец был мрачнее тучи – приданные ему бойцы несли с собой тело погибшего товарища. Как позже узнал Гулькин, его вины в случившемся не было. Коротко проинструктировав приданное ему отделение, Виктор начал прочесывание леса в районе предположительного приземления вражеского пилота. Бойцам был отдан четкий приказ: при обнаружении противника в бой ни в коем случае не вступать, немедленно залечь, прижать врага огнем, но на поражение не стрелять.

Искали немца почти час – ветер отнес его далеко от железной дороги, да и после посадки он на месте не сидел, весьма целенаправленно двинув на запад. После обнаружения повисшего на дереве парашюта стало понятно, что уйти от погони у немца шансов нет: следы на снегу не скроешь, как ни старайся. Виктор, сразу же разделив бойцов на три группы, рванул вперед, уверенный в благополучном завершении задания. Далеко уйти пилот и на самом деле не успел: обнаружили его в кустарнике на краю неглубокого овражка. Но то ли немец решил погибнуть героем, то ли попросту запаниковал, завидев приближающихся красноармейцев – а спрятаться в зимнем лесу, не обладая специальными навыками и средствами маскировки, нереально, равно как и не заметить преследователей, – но стрелять начал первым, высадив по мелькавшим среди голых древесных стволов фигурам весь магазин.

Оказавшийся буквально в десятке метров Карпышев среагировал мгновенно, заорав: «Ложись», и рванул вперед, мысленно отсчитывая секунды, необходимые фрицу для перезарядки. Успел вовремя – фриц даже затвор передернуть не успел, как раз этим и занимаясь. Остальное было уже делом техники. Пилот, являйся он хоть трижды элитой люфтваффе и четырежды асом воздушных боев, ничего не смог противопоставить отточенным до автоматизма действиям обученного осназовца. Виктор уложился всего в два плавных движения. Выбив из руки немца бесполезный пистолет, он отправил летчика в глубокий нокаут. Для здоровья не опасно, но и о дальнейшем сопротивлении можно забыть. Рутина. Это тебе не парашютист-диверсант или егерь (сталкиваться с последними пока не приходилось, но наслышан был). Наскоро обыскав поверженного противника и прибрав оружие, Карпышев махнул рукой пехотинцам: мол, все, можно подходить. Вот тут-то старшина Горбань и огорошил его известием о погибшем…

– Вот такая чепуха, командир, – понуро опустив голову, закончил короткий доклад Карпышев. – И стрелял ведь, сука, неприцельно, от страха, скорее всего, – и сразу наповал. В переносицу попал, как специально…

– Бывает, Вить, война. – Александр хлопнул товарища по плечу. – А чего так долго-то возились?

– Так отнесло его прилично, километра на три. А в лесу снега уже прилично, без лыж особо быстро не побегаешь. Да и на месте он не сидел, прыткий оказался, гад. От парашюта отцепился и деру дал. Были б вы со мной, да в маскхалатах, подобрались бы по-тихому, а так? Лес голый, на десятки метров все просматривается.