Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

– Почти. И последнее, это уж третье. Помнишь, что нам на крайнем инструктаже товарищ «Первый» говорил? Перед самым выпуском? Что сейчас, после того как фрица из-под столицы погнали, абвер будет массово забрасывать в ближний тыл и прифронтовую полосу разведгруппы? В том числе наспех сформированные и не прошедшие полный курс подготовки? Из всяких предателей, перебежчиков, недовольного советской властью элемента? Вот я и подумал – может, и этот Залесский из таких?

– Так то группы, а он – один, – засомневался Александр.

– Саша, тут вариантов можно море разливанное набросать. Не там фронт перешли, наткнулись на наших, остальных перебили, а этот живым ушел. Забрасывали по отдельности, но в точку встречи никто не вышел. Или он и вовсе одиночка, с каким-то особым заданием – мало ли? Связной, к примеру – чем не вариант? И вообще, Саш, к чему на кофейной гуще гадать, вот сейчас и спросим. Так чего, зовем?

– Зовем, конечно, – внутренне собравшись, кивнул Гулькин. – Витя, помнишь?

– Не переживай, командир, даже не рыпнется, гадина. Я вот туточки стану, если понадобится, в полсекунды у него за спиной окажусь да скручу. Саш, ты б оружие на всякий случай приготовил, мало ли что.

– Тогда начали, – ухмыльнувшись, Александр переставил свечи так, чтобы та, что подлиннее, оказалась ближе к краю стола, где разместится подозреваемый. Хоть как-то его лицо и руки осветит, а писать? Писать он сейчас и вовсе не собирался, разве что вид делать, чтобы раньше времени подозрений не вызвать. – А оружие, Вить, мне, надеюсь, не понадобится. Он нам живой нужен. Даже если я пистолет за ремень на пузе запихну, стол помешает вовремя достать, только лишнюю секунду потеряю. Так брать станем, ручками. Точнее, ты станешь, а я на подхвате. Серегу предупреди, чтобы тоже начеку был, но стрелять не вздумал…

– Присаживайтесь, гражданин Залесский. – Александр кивнул на табурет. – Поговорим, Тимофей… как там вас по батюшке-то?

– Андреевич, – спокойно ответил тот, устраиваясь на предложенном месте. Пока садился, мазнул по комнате быстрым внимательным взглядом от стены к стене – не следи Сашка за ним ОСОБО, ни за что бы внимания не обратил. Другие так не делали, думая совсем о другом. Вот, значит, как? Обстановку изучаем? Интересненько. Наверняка и стоящего со скучающим видом в метре от стола Карпышева заметил. Не самого Витьку, в смысле, а то, где и как тот стоит. Вот только, понял ли? Кто его знает, может, да, может, нет… Если понял, то хреново. Но теперь уж ничего не изменишь, нужно продолжать, придерживаясь первоначального сценария.

– Рассказывайте. Коротко, без воды и ненужных подробностей. Где служили и воевали, как попали в плен, как удалось бежать, где и каким образом добыли оружие. Руки прошу держать на столе перед собой. Ясно?

– Так точно, – кивнул Залесский. Не совсем по уставу, конечно, но и ничего особо крамольного в этом старорежимном ответе нет. С подобным Сашка еще во времена довоенной пограничной службы сталкивался. Однажды даже к политруку за разъяснениями подошел. Тот и пояснил, что хотя в действующем уставе ответы «так точно» и «никак нет» отсутствуют, прямого запрета на их использование не имеется. Поскольку в Рабоче-Крестьянской Красной Армии служат и участники Гражданской войны и даже империалистической, которые к подобному привыкли. После чего посоветовал не маяться дурью и не отвлекать занятых людей, а больше времени уделять боевой и политической подготовке да рубежи Родины получше охранять…

– Слушаю? – Гулькин взял карандаш, прикрыв блокнот сложенной лодочкой ладонью.

– Залесский Тимофей Андреевич, одна тыща девятьсот пятого года рождения, беспартийный. Красноармеец, младший сержант…

«Вот ты уже и соврал, – внешне никак не отреагировав, механически отметил Александр, продолжая возить грифелем по бумаге. – У младшего сержанта на петлице два треугольника, а у тебя след явно от трех. С чем тебя и поздравляю. Хотя… недоказуемо, скажет, что разжаловали, и все дела. Как тут проверишь? Никак. Или вовсе не его гимнастерка, своя, допустим, порвалась. Но запомнить – запомним».

Из рассказа выходило, что во время последнего боя его оглушило близким разрывом, после чего очнулся Залесский уже в плену. Без документов и оружия, среди таких же, как и он, бедолаг, которых гитлеровцы, согнав в колонну, куда-то вели. Как вскоре оказалось – на территорию временного фильтрационного лагеря. Никаких допросов фашисты не проводили, просто согнали пленных на огороженную колючей проволокой поляну, где он и просидел, едва не загнувшись от мороза, почти сутки. А на вторые решил бежать, поскольку понимал, что силы на исходе и через день-два он уже ничего не сумеет сделать. Подговорив троих красноармейцев, дождался ночной смены караула и покинул лагерь, разрыв снег и приподняв нижний ряд колючки найденной палкой.