Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

Показалось или лицо собеседника едва заметно дернулось от раздражения? Или просто колыхнулся огонек свечи, причудливо сыграв залегшими в складках кожи тенями?

– Где ваш полушубок?

– А вон, я им товарища комиссара прикрыл, трясет его сильно, никак не согреется, бедняга. – Залесский обернулся, начиная приподниматься с табурета. Мгновенно оказавшийся рядом Карпышев с нажимом положил руку ему на плечо:

– Сидеть! Руки на столе!

Тимофей Андреевич поморщился, возвращаясь в исходное положение. Зло заиграл желваками:

– Ох, перегибаете вы палку, ребята! Объяснил ведь уже, что свой я! Как бы не пожалели после, у меня звание-то повыше вашего будет.

– Вот документ покаже… те, тогда и поглядим, – холодно ответил Виктор, убирая ладонь. – Саш, так я одежку принесу?

– Давай, – не сводя с допрашиваемого настороженных глаз, кивнул осназовец. Но тот сидел абсолютно спокойно, равнодушно глядя перед собой. – Только карманы проверь.

Вернувшийся Виктор положил полушубок на стол перед Залесским. От резкого движения огоньки свечей мотнулись из стороны в сторону, отбрасывая на стены причудливо изломанные тени.

– Нормально, командир, пусто. Показывайте, где зашит документ, мы сами достанем. Только без резких движений.

– Перестраховщики… – буркнул тот себе под нос. Не выпуская одежды из рук, полуобернулся к Карпышеву: – Встать-то мне можно?

– Зачем? – мгновенно насторожился Виктор.

– А как я иначе товарищу сержанту покажу, где документ искать? На словах? Да и темновато в хате, совсем у вас, как я погляжу, со светом беда.

– Можно, – мгновение поколебавшись, кивнул Карпышев, отступая на шаг и заводя руку за спину. Пальцы коснулись рукоятки револьвера. Стрелять нельзя, факт, но, если что, можно по затылку огреть.

Залесский медленно привстал, наклоняясь над столом и протягивая вывернутый мехом наружу полушубок Сашке. Пламя свечей снова опасно заколебалось:

– Гляди, сержант, вот тут нужно искать…

«А почему, собственно, шелковка спрятана именно здесь? Неправильно как-то. Да и откуда тут подкладке взяться? Ведь края овчины или вовсе не подшивают, или подшивают, но достаточно грубо». – Александр внезапно все-таки понял, что его насторожило в недавнем рассказе, и похолодел, понимая, что опаздывает буквально на долю секунды.

Последним, что он еще успел заметить, прежде чем брошенный полушубок, смахнув со столешницы оба огарка, накрыл его голову, было искаженное злым торжеством лицо Залесского…

Глава 13

Там же и тогда же, окончание

Дальнейшие события уложились буквально в несколько секунд. Набросив полушубок на голову Гулькина, противник нанес ему короткий удар кулаком в лицо. Плотный материал погасил силу удара, но из глаз все же брызнули, на миг туманя разум, роскошные искры. Одновременно Залесский с силой отпихнул ногой увесистый табурет, угодивший дезориентированному темнотой Карпышеву по коленям. Виктор, хоть и готовился к внезапному сопротивлению, подобного просто не ожидал. Останься в комнате хоть какой-то источник света, он бы, вполне вероятно, и успел должным образом отреагировать. Но в кромешной тьме – нет.

Чудом удержавшись на ногах, осназовец пинком отшвырнул табуретку и рванул из-за пояса «наган», наотмашь рубанув рукояткой в направлении, где секундой назад находился враг. Мимо, разумеется: Залесского – или кто он там на самом деле? – на месте уже не оказалось. А-ах! Подсечка, какой-то незнакомый удар под подбородок – раскрытой ладонью, что ли, бил, гад? – и Виктор все же рухнул навзничь на пол, чудом ухитрившись не выронить оружие. Хорошо, хоть затылком не треснулся, упал, как учили, тут же откатившись в сторону. Вовремя – об вышарканные до дерева доски глухо стукнул табурет, похоже, развалившись от удара. Вот же сука, и когда успел его схватить? Видит он в темноте, что ли, падла такая? А хоть бы и видит, все одно промазал…

Отшвырнувший в сторону воняющий овчиной полушубок Гулькин вскочил на ноги, автоматически мазнув по столешнице рукой. Фонарика, который перед тем лежал на самом краю, на месте, разумеется, не было – то-то сознание уловило какой-то металлический стук слева. Сбросил, сволочь! Обегая массивный стол, рванул из кобуры пистолет. Витька, судя по звукам, боролся с противником – нужно бы помочь, но как, если ни хрена не разглядишь? Споткнувшись о чью-то ногу, судя по мату – Карпышева, едва не упал. Может, в потолок пальнуть, хоть какой-то свет будет? Хотя глупость, конечно, все одно толком ничего не разглядишь, зато рикошетом можно кого зацепить.

Положение неожиданно спас Максимов. Поскольку стрелять ему запретили – да и как тут выстрелишь, коль ничего не видно? В кого? Неровен час, своих же заденешь, Сергей принял единственное возможное решение. Вырвав из кармана свой фонарик, он нажал кнопку, направляя луч вдоль комнаты, чтобы не ослепить товарищей. Вовремя, обтянутая солдатским ватником спина Залесского как раз мелькнула в проеме ведущей в сени двери, диверсант рвался наружу. Перескочив через поднимавшегося с пола Карпышева, Сашка заорал:

– Витька, за мной, Макс, на месте! Живым берем!