Вольная русская литература

Ему удалось тайно вывезти часть своих рукописей, и он публикуется в эмигрантской периодике – в «Новом журнале», в «Новом русском слове», в «Русской мысли». Пишет новые статьи и главный труд – о вольной литературе.

Однако и в Италии Мальцев становится инакомыслящим. К его изумлению, он попал в общество, глубоко проникнутое симпатиями к марксистской доктрине – той самой, которой он, рискуя свободой, пытался противостоять в России.

Кое-каких единомышленников он все-таки здесь нашел – в первую очередь, в упомянутом Фонде «Христианская Россия», который привечал советских диссидентов и печатал их в своем издательстве “Casa di Matriona”. Когда в 1976 г. в Германии в издательстве «Посев» вышел трактат «Вольная русская литература», именно “Casa di Matriona” издала книгу на итальянском[325], опубликовав затем и «Бунина» (еще до русского издания).

Редкой возможностью для Мальцева громогласно высказаться стала Венецианская Биеннале 1977 года, целиком посвященная диссидентству в СССР и в странах Восточной Европы. Этой теме были посвящены все секции той Биеннале: литература, живопись, скульптура, кино, музыка. Русскими участниками литературной секции стали Иосиф Бродский, Ефим Эткинд и Юрий Мальцев (Александра Галича направили в секцию музыки). По материалам Биеннале вышел соответствующий сборник на итальянском, но русский текст Мальцева остался до нынешней поры неизданным.

Естественно, высококвалифицированный филолог пытался найти свое место в академическом мире Италии, но это оказалось – опять-таки по политическим причинам – непросто. Местные университеты опасались разгневать советские власти своим покровительством диссиденту и лишиться фавора по линии виз, конференций, командировок. Кое-где ему удавалось-таки устроиться – временно, на договорных началах: в 1975–1977 гг. он преподавал русский язык и литературу в университетах Пармы и Перуджи.

Сборник докладов на Венецианской Биеннале 1977 г. «Современная литература в Восточной Европе», открывающийся текстом Ю. Мальцева

Опять на помощь приходят католики и с 1977 г. он в качестве русиста приходит на факультет литературы и философии Католического университета Милана, где и остается до выхода на пенсию.

В 1981 г. у эмигранта – важное событие: ему как политическому беженцу предоставлено гражданство Итальянской Республики. Специальный указ, где Мальцев обозначен как «иностранец русского происхождения», подписал знаменитый президент Сандро Пертини, бывший партизан.

В 1983 г. под редакцией Мальцева выходит итальянское издание писем Бориса Пастернака[326] – к имени знаменитого писателя он обращается еще не раз[327]. Однако свои основные силы – в течении шести лет – он отдает любимейшему писателю (близкому ему и по идейным убеждениям), Ивану Бунину. Он ездит по Европе, изучает бунинские архивы, разыскивает людей, знавших его. Издательство «Посев» в перестроечное время стал переживать разного рода трудности, и удивительным образом первая публикация нового исследования вышла на итальянском – в 1987 г., при том же Фонде «Христианская Россия»[328], русский же оригинал – только в 1994 г., в «Посеве», уже переехавшем из Франкфурта-на-Майне в Москву.

В начале 2000-х гг. из городка Сериате, базового для Фонда «Христианская Россия», где жил Мальцев, он переехал в селение Бербанно, о котором поэтично рассказал в беседе с Иваном Толстым.

Юрий Владимирович Мальцев скончался в этом городке 9 октября 2017 г. На его кончину никто на родине не откликнулся. Несколько некрологов появилось в Италии[329]. Текст его интервью, данного на Радио «Свобода» в 1997 г., появился в Сети (в рамках архивного проекта «Радио “Свобода” на этой неделе 20 лет назад») 9 ноября 2017 г.[330] С момента его кончины прошел ровно месяц, но на Радио об этом не знали и то, что собеседника уже нет в живых, никак не обозначено.

Признаться, и я об его уходе услышал много позже…

Панораму отечественной вольной (неподцензурной) литературы – прозы, мемуаристики, поэзии – Мальцев задумал еще до эмиграции, когда через него, диссидента, имевшего связи с Западом, проходили потоки самиздата. Оказавшись в Италии и обнаружив незнание и непонимание этой темы, он окончательно решается на свой подвижнический труд и составляет по сути дела абсолютно первую историю этого важнейшего пласта отечественной культуры. Многие самиздатовские тексты он находит на Западе, но многие тут недоступны, и он вспоминает – и авторов, и их произведения – по памяти.