Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании

Ну а если дать волю воображению? Представим себе, что после суда сын приходит домой и рассказывает родителям о своём иске к бывшей жене. Рассказывает подробно, вплоть до упоминания о заготовленных впрок отрезах.

И вот происходит совершенно невероятное. Отец гневно поднимается и, как в классической драме, бросает сыну в лицо примерно те же самые малоприятные слова, которые я слышал в зале суда. Более того, несколько поступившись женской скромностью, даже мать присоединяется к этой справедливой оценке.

Так, конечно, бывает в жизни. Многие родители ещё более сурово оценивают поступки своих сыновей, но чаще всего, когда это касается, скажем, нарушения советской законности, общественного порядка, элементарных норм поведения… Короче говоря, родители не могут смириться с хулиганством, пьянством и прочими малопривлекательными делами своих взрослых сыновей.

Ну, а что касается благородства, великодушия, мужского достоинства, то эти понятия далеко не всегда входят в сферу родительского влияния, ибо отсутствия этих качеств в детском и юношеском возрасте можно и не заметить. А кроме того, с точки зрения некоторых родителей, нет ничего предосудительного в том, что сын хочет получить своё имущество, которое заработано честным трудом. Подал в суд? Ну и что же? Суд на то и существует.

А суд твоей совести? Существует он или нет?

Я верю, что в нашем светлом коммунистическом завтра лишь такой суд будет единственным и самым справедливым. Но ведь надо же к этому готовиться. Многие из подобных морально-бытовых вопросов можно и сейчас уже разрешить товарищеским судом, однако прежде всего должна бунтовать твоя совесть.

Была ли настоящая любовь у этого сутяжника? Нет! Сердце, разум, житейский опыт подсказывают: не было у него любви, он не дорос до неё. И пусть за это благодарит родителей. Да, да, тех, кто вовремя не сказали ему властно и внушительно, что если на свет он родился по всем физиологическим признакам мужчиной, что подтверждается метрикой, и потом в самой первой анкете подчеркнул, что пол его мужской, то пусть всю жизнь помнит об этом.

Жизнь не определяется анкетой. Никто из настоящих мужчин не сможет совсем вычеркнуть женщину из своей жизни, если она была тебе родной.

Я говорю в широком понимании этого слова: мать, жена, друг… Кому из мужчин, кроме подобных респектабельных пошляков (о котором я только что рассказывал), позволит совесть, получив развод, добивать угасающую любовь близкого человека позорным дележом носильных тряпок?

Слов нет, что в таких серьёзных жизненных потрясениях, когда разрушается семья, и женщины не всегда бывают благородны. Они также обращаются в суд, подчас с чрезмерными, необоснованными претензиями к бывшему мужу. Но мы привыкли к этому относиться более снисходительно, ибо явление это редкое, так как обычно супруг уходит из дому с одним чемоданом, даже в том случае, если семья распалась не по его вине.

Вот почему нам кажутся дикими и отвратительными случаи, когда мужчина выступает сутяжником против женщины, которая была ему далеко не чужой. Может быть, с точки зрения гражданского права у него есть все основания выиграть дело. Но в глазах порядочных людей он многое проигрывает.

Люди благонамеренные, застёгнутые на все пуговицы, будут читать эти строки и удивляться. Как это так? Автор протаскивает весьма сомнительную идейку, что существуют две справедливости: одна — для женщин, другая — для мужчин. Но ведь законы для всех одинаковы.

Во-первых, о законах. Есть специальные законы, продиктованные заботой именно о женщине, в них ничего не сказано о другой половине рода человеческого. Но есть ещё неписаные законы большого, чистого сердца. Оно не только подсказывает, но и властно требует, чтобы такие дела, о которых сейчас шла речь, навсегда исчезли из практики советских судов.

А это уже вопрос воспитания.

Когда протестует мужская честь…

Мужская честь! Опять почему-то всплывают в памяти литературные ассоциации. Оскорбление смывалось кровью. Дрались на шпагах и пистолетах. Шулеров били подсвечниками. Лицо, совершившее поступок, противоречащий нормам буржуазной морали, уже не допускалось в порядочные дома.

Всё это давно кануло в вечность, а в современном буржуазном обществе совершенно изменилось понятие о чести и морали.

Однако в те давние времена, может быть начиная с рыцарского культа дамы, считалось долгом каждого порядочного человека вступиться за её честь. Эта традиция была и у старой русской интеллигенции и, к счастью, дошла до нашего времени. Так и должно быть в обществе, построенном на великих основах гуманизма и взаимном уважении людей, лишённых классовых разграничении и национальных предрассудков.

К сожалению, у некоторой части нашей молодёжи, вульгарно трактующей понятие женского равноправия, не воспитано ещё мужское благородство, то, без чего нам сегодня нельзя обойтись. И дело здесь не в снисходительности к женскому полу. Лень, тунеядство, эгоизм, большие и маленькие подлые поступки будут всегда нами осуждаться, кому бы они ни принадлежали — мужчине или женщине.