Вольно дворняге на звезды выть (СИ)

— Я… просто не спится, — говорит он, уперевшись руками в стол и уставившись в кухонное окно. Из-за осеннего дождя подсвеченные окна соседских домов расплываются бесформенными пятнами.

Пейджи подозрительно долго молчит, поэтому Рыжий оглядывается через плечо. Оказывается, она легко улыбается, о чём-то задумавшись.

— Что?

— Я в твоём возрасте тоже часто страдала от бессонницы. Был в школе один парень, который занимал все мои мысли.

Сердце подскакивает так, что почти пробивает черепную коробку. Рыжий каменеет, оборачивается сильнее. С интонацией, непонятной даже ему самому, говорит:

— Мама.

И больше не может выдавить ни слова. В самом деле, не скажет же он ей: думай, что ты несёшь. Замолчи. Не смей продолжать. При чём здесь это.

Но Пейджи продолжает сама:

— Если захочешь мне что-нибудь рассказать…

Господи, блядь. Что происходит. Какого хрена.

Рыжий чувствует, как к горлу подкатывает паника, стыд, тошнота. Это стрёмная, реально стрёмная реакция. Он в ступоре, у него вылетает сердце.

— Если есть какая-то девушка, милый, я буду очень рада с ней познакомиться. Правда.

Какая-то девушка. Девушка.

Он закрывает глаза. Выдыхает. Вздрагивает, когда щёлкает закипевший чайник. Мать твою. Хрипло говорит:

— Нет.

Сглатывает, прочищает горло.

— Нет никакой девушки.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — совсем тихо говорит Пейджи. — Ты заслужил этого, как никто другой. Хорошо?

Рыжий смотрит на пар, поднимающийся из пластмассового носика чайника. Смотрит, как от него запотевает окно. Судорожно кивает, когда понимает, что молчит слишком долго. Выдавливает:

— Хорошо.

И повторяет:

— Хорошо.

— Привет!

Движение челюсти останавливается.

Рыжий поднимает глаза и смотрит на брошку с какой-то уродливой кошкой, изогнувшейся вдоль булавки, сияющей разноцветными камнями-стекляшками на солнце. Поднимает взгляд немного выше, по ряду мелких пуговиц на белой блузке, и, в конце концов, натыкается на блестящую какой-то девчачьей помадой, немного неуверенную улыбку.

— У тебя тут свободно? Извини, остальные заняли все столы, так что я…

Рыжий молча продолжает жевать сэндвич. Жмёт плечом. Кивает на пустое место за столом напротив себя — не видно, мол, что ли? Свободно. У него за столом практически всегда свободно, особенно когда удаётся поесть в то время, когда у Хэ Тяня и его шизанутого дружка урок.

Брошка с уродливой кошкой усаживается напротив, блестит своими камнями-стекляшками. Руки достают коробок с обедом, распаковывают его, осторожно вскрывают бумажные салфетки.

Рыжий молча жуёт. Поднимает взгляд на лицо девчонки — она быстро опускает голову. Походу, краснеет даже. Он озадаченно следит за ней. Краем ума вспоминает эти медовые волосы — очень смутно.

— Я не помню, как тебя зовут, — говорит и глотает огромный кусок сэндвича.

— Не страшно. Меня… я Ван.

Точно. Ван. Девчонка с ручками и точилками, рассыпанными в коридоре.

— А, — бросает в сторону. — Точно.

— Ты всегда ешь один?

Рыжий доедает сэндвич, цокает языком, проводит по боковым зубам, глотает. Комкает бумажную упаковку в руке. Джентльмен из него не очень.

— Нет, — говорит.

И добавляет, поднимаясь:

— К сожалению.

Ван неожиданно поднимается тоже. Кошка-блестяшка отбивает солнечные лучи.

— Ты же любишь играть?

Он озадаченно замирает, продолжая мять шарик упаковки в кулаке.

— Не понял.

— В баскетбол. Я видела, у тебя хорошо получается.

— Ну… да. Люблю.

— Может быть, научишь меня? Если будет свободное время.

Рыжий моргает. Оборачивается, смотрит на пустую спортивную площадку за сеткой. Указывает себе за спину:

— Баскетбол?

Ван с осторожной улыбкой кивает:

— Да.

Рыжий чувствует себя тормозом. До него доходит медленно: научить её играть? Она для этого подсела к нему за стол? Зачем девчонке вообще играть в баскетбол?

— Я не спец, — говорит он. — У девчонок есть отдельный тренер. Спроси в учительской.

Ван несколько секунд смотрит на него широко раскрытыми глазами — красивые, отвлеченно отмечает Рыжий, и тоже тёмные, — затем поджимает губы, заливается девчачьим румянцем.

— Да. Да, конечно. Хорошо. Извини. Я просто…

— Кто это у нас тут?!

Господи, Рыжий и подумать не мог, что он может быть рад этому голосу, раздавшемуся из-за спины. Он выдыхает с облегчением, когда Йонг проносится мимо него и приземляет задницу на скамейку около Ван.

— Привет, красотка. Как дела?

На нём футболка с принтом, половину которого закрывает стол, поэтому видно только «Улыбнись, если». Учитывая уровень юмора этого парня, там наверняка что-то вроде «хочешь меня» или «долбишься в зад». Ван приветливо улыбается ему, садясь обратно на лавку, а Рыжий чувствует, как на плечо опускается рука. Хэ Тянь всегда приближается бесшумно, как грозовая туча. Ни звука. Только воздух сгущается.

— Соскучился?

Его голос, как всегда, слегка подъёбливый и негромкий. Змеёй заползает в ухо. От этого натуральный мороз по коже.

Рыжий выворачивается из-под руки, резко поправляет куртку и хмурится. Бросает на него предупреждающий взгляд.

— Нет.

Хэ Тянь не расстраивается. Переключает внимание на Ван, улыбается ей своей сраной Улыбкой, от которой готово продать душу дьяволу любое живое существо на планете.