Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)

— Я вернул всё на круги своя и пошёл на мировую. Всё-таки ящеры не беспричинно отвоёвывают часть Девятого круга. Люцифера там не будет, поэтому должен же кто-то облюбовать это местечко. Дальше тартарианцы будут разбираться именно с Сатаной, решая квартирный вопрос, и нас это никак не коснётся.

Люциан улыбнулся и повернулся к Молоху. Приложил ладонь ко лбу главнокомандующего.

— Ты? Пошёл на мировую? Да здесь явно кто-то сдох. А как же кровопролитная битва и разборки, чья честь запятнана сильнее?

Молох с прищуром усмехнулся самому себе.

— Я слишком часто терял тебя, — проговорил демон. — Я не хочу каждый раз по-новому переживать твою смерть. И физическую, и моральную. С меня достаточно. Я уже понял, чего ты стоишь, и не хочу тобой рисковать. Ты прав, я заболел, и у этой болезни приятное цветочное имя.

Главнокомандующий протянул Люциану чёрно-бордовый цветок. Лепестки бутона представляли собой разнообразие оттенков от самого тёмного до самого светлого снизу вверх.

— Памеранец? — уточнил Моргенштерн. — Они ужасно редкие.

— Да, они растут на могилах влюблённых и являются редкой вещью. Не каждый умирает, испытывая истинную любовь. Сорвал, пока путал порталы.

Молох повернулся к Люциану и задвинул памеранец тому за ухо. Моргенштерн глуповато, но счастливо улыбнулся. Солнце наконец-то начало греть, и демон почувствовал, как припекает колени. Люциан вновь положил голову Молоху на плечо.

— И что теперь?

— Можем поколесить по этому приятному городу? — предложил главком. — У нас есть немного времени. У тебя — так точно. Уж прости, но я забрал всё причитающееся обратно.

— Пожалуй, это одно из самых здравых решений, которые ты принимал, — Люциану всё ещё хотелось есть, и он пытался рассмотреть забегаловку где-нибудь поблизости. — Рад, что ты забрал непрошеный подарок обратно. Место генерала мне нравится гораздо больше.

— Ведь ты так любишь подчиняться, — ухмыльнулся Молох и губами коснулся ароматных чёрных волос Люциана, за что получил лёгкий тычок в бок.

Главнокомандующий грубым движением руки повернул генерала лицом к себе. Люциан с вызовом посмотрел в глаза Молоха, мол, не боишься, что поцелуй будет не таким безобидным, как кажется на первый взгляд? Главком усмехнулся и приблизился. Они соприкоснулись губами в мягком и сухом поцелуе.

Кто-то из прохожих обратил внимание и обронил бранное слово в их адрес. Молох быстро перевёл взгляд на наглеца — и тот подавился невысказанной руганью, вскоре став звать полицию.

— Уходим, быстро, — скомандовал главнокомандующий, решивший всё же не привлекать внимания. Мировая катастрофа не входила в список его ближайших планов, а именно она и произойдёт, если Молох даст себе волю. Главком сдержался и быстро отвёл Люциана к машине.

Моргенштерн пошёл с ним, но перед этим — взял за руку. Молох непонимающе посмотрел на генерала — тот улыбнулся и подмигнул.

— Гей что ли? — хмыкнул главком.

— На себя посмотри, — нагло отозвался Люциан. — Ты чёртов гейский предводитель.

— Я был бы геем, если бы вёл с собой не принцессу, — парировал Молох. — Так что заткнись и полезай в машину.

========== Оказия 29: Жидкое золото ==========

Всё обещало быть успешным. И могло таковым стать.

Сквозь жалюзи в комнату пробивался неяркий свет. В комнате пахло чем-то затхлым и тяжёлым. Воцарился полумрак, в котором приятно переглядываться с собственными демонами, терзающими подсознание. Пожалуй, коньяк — прекрасное пойло на такой случай. Жидкое золото для алчущего копателя. Люцифер алкал и наслаждался горьким послевкусием.

Он ненавидел себя. Презирал за очередной проигрыш.

В зеркале на него смотрел молодой мужчина, разбитый и доведённый до ручки. Как он мог получить всё и потерять в один момент? Всё потому, что он позволил силе опьянить себя. Люцифер забыл, насколько могут быть опасны враги, даже если они слабее.

Лёд в стакане — тучная танцовщица ночного клуба в полупрозрачном платье. Отвратительный образ, если коньяк — жидкое золото. Разве это Люцифер заслужил? А почему нет? Может быть, карма существует, и вот — её плоды.

Может, действительно стоит оставить всё к чертям собачьим и забыться в алкоголе? Депрессия в отчуждённо белых перчатках ожидала момента, когда можно будет копаться в тёплых внутренностях. Люцифер не хотел даже смотреть на неё, на больничные светильники — тем более. Доктор его души — кривозубая депрессия с жадным взглядом. Она посмеивается, не давая дверям захлопнуться. Люцифера тянет в эту трясину, и он медленно погружается в её омерзительные объятия.

Вельзевул сидит напротив. У него внимательный и изучающий взгляд. Он похож на верную собаку, которую сколько ни бей — она вернётся. Хозяин хотел бы повесить её на поводке, да вот всё решимости не хватает закончить нелепый и наивный рассказ о верном псе. Вельзевул, несмотря на это, одновременно кажется и таким родным, и таким холодным. Хочется вкусить его, но Люцифер понимает, что на нём уже слишком много грязи для таких широких жестов. Вельзевулу будет противно.