Вольно, генерал (СИ)

Генерал рвано дышал, постепенно начиная тихо стонать, потом — более громко и эротично. Тёрся щекой об обивку и чувствовал, как вновь тяжелеет в паху. Люциан ощущал прилив сил, из-за которого регенерация ускорялась, а боль — уменьшалась. Молох ласкал его с отдачей, так, будто это и ему самому было приятно. Имел Люциана языком, бегло скользя ладонями по бёдрам, пока не остановил ладонь на уровне яичек и не начал их массировать. Послышался резкий и рваный вздох генерала. Молох мысленно усмехнулся и продолжил делать это усиленнее, пока Люциан не начал двигать бёдрами и насаживаться.

Генерал закусил обивку, когда главнокомандующий поднялся над ним, и почувствовался твёрдый и скользкий член на ягодицах. Люциан застыл в нетерпении, после чего выпалил всего одно слово, поразившее Молоха.

— Наконец-то…

Да. Больше всего генералу хотелось близости. Зачем ему игрушки, если рядом живой и желанный демон? Если можно чувствовать его, а не бездушную резину?

Это читалось в податливости Моргенштерна, и это заставляло Молоха жмуриться. Едва заметно улыбаться. Он прижимался к генералу как можно ближе, почти лежал на нём, и медленно, но ощутимо толкался. Дышал сладковатым запахом волос, гладил по телу. Если бы в этот момент кто-то зашёл в кабинет, Молох бы размазывал его по стене медленно и с удовольствием.

— Мой мальчик, — прошептал главнокомандующий сиплым от нарастающего оргазма голосом. Приобнял Люциана и взял за подбородок. Губами прижался к его колючей щеке. Моргенштерн закусил губу: дополнительная дрожь пробежала по телу от этих тихих, интимных слов. Он повернулся, насколько было возможно, чтобы поцеловать Молоха. Сделал это с желанием утопающего, жадно хватающего ртом кислород. Как будто бы Люциан задохнулся, если бы не поцеловал главнокомандующего. Не почувствовал его сухие губы и горячий язык.

***

Не меньшей радостью для Моргенштерна было освобождение от пресловутой изоленты и рубашки, насквозь мокрой от пота. В вальяжной позе генерал голый лежал на диване и пребывал в состоянии ленивом и очень тягучем. Молох любовался им, передвинув кресло из-за стола ближе к дивану, и смаковал сигарету.

— Живой? — хмыкнул главком, посматривая на демона.

— Пока что, — сыронизировал Люциан, лёжа без стеснения. — Но прут выкинь к чёрту.

Молох покачал головой.

— Оставлю на случай обострённой политической обстановки. Ну и сначала он пройдёт из задницы через рот того, кто мне его продал.

Моргенштерн хмыкнул. Но на этом Молох не закончил.

— Кстати, на похоронах… Да, извини, что поднимаю эту тему, — главком стряхнул пепел. — На похоронах я видел цветы, на которых не был указан адресат. Одни-единственные. Это странно, или в вашей семье такое часто практикуется?

Моргенштерн приподнялся и сел.

— Это может значить только одно.

Генерал показался Молоху очень встревоженным.

— Что же?

— Что моему отцу не поздоровится, — улыбнулся демон. — Скоро ты всё узнаешь.

========== Оказия 31-1: Это прозвучит странно… ==========

Мысли о безымянных цветах долго не покидали Люциана. Кому, а главное — зачем посылать их и оставаться инкогнито? Адресат должен быть или важным, или опасным. Иногда он является и тем, и другим — и ситуация складывается аховая. Моргенштерну не хотелось неприятностей, поэтому он пытался как-то здраво оправдать этот факт. Может быть, кто-то просто забыл подписаться? А он уже разводит панику, как обведённая вокруг пальца школьница.

Задумчивость делала Люциана более рассеянным, а потому уже с утра начались мелкие неприятности. К примеру, генерал опрокинул на себя кружку с горячим кофе. Такой грязной брани дом Молоха давно не слышал. Его хозяин красноречиво поднял взгляд на Моргенштерна, мол, попридержи язык. На что Люциан выпучил глаза, сделал возмущённую гримасу и поднял руку с кольцом на уровень лица.

«Я твой муж, а не пацан с подворотни, имею право!» — заявлял он всем своим видом. Молох спорить не стал — и углубился в утреннюю газету. Хотя с ней не так весело, как с этим неуклюжим генералишкой.

Моргенштерн задумался: может, это Газаль, решивший таким образом извиниться? Почему бы и нет. Гласность помешала бы его образу отмороженного ублюдка. Мафиози никогда не извиняются. Люциан его, правда, таковым не считал. Для него ангел был «хером в дорогом пиджаке». Тем не менее, Люциан направился именно к нему.

Газаль замечательно обосновался на новом месте. Наслаждаясь дорогими сигаретами, он посмеивался в лицо тем, кто хотел сотрудничать, ведь раньше это приходилось делать ему. Льстить, заискивать, искать этические ловушки, в которые оппонент, конечно же, попадал. Ангел смотрел на просителей оценивающе, как экзаменует будущих актёров повидавший виды мастер. Он давал добро не самым несчастным, но — самым убедительным.

Люциан вошёл и поймал на себе именно этот взгляд. Ему не понравилось, что его изучают, и поэтому средним пальцем невзначай почесал щетинистую щёку. Газаль понял что к чему и рассмеялся.