Вольно, генерал (СИ)

Вид Молоха в галифе и майке, когда можно рассматривать его могучую фигуру, воодушевлял. Люциан чувствовал его острый, терпкий, но очень приятный запах, и когда аромат ускользал, то хотел ещё. По всему телу, особенно вокруг шеи, красовалось множество засосов. Каждый сантиметр кожи откликался на прикосновения, и Люциан дрожал, когда Молох просто его гладил. На щеке у генерала красовалось несколько царапин с запёкшейся кровью — след от демонических когтей.

Чем только главнокомандующий не развлекал генерала. Несколько минут назад Люциан изнемогал от того, что не может двигаться, потому что чувствовать в себе вибратор было невыносимо. Молох тогда приподнял мужчину за ноги и, как если бы проникал сам, мягко ввёл в генерала искусственный член. Главнокомандующий позволил себе немного отступить от привычной схемы, ведь это не столько занятие любовью, сколько — извинение, искупление, доказательство.

Он всматривался в мутные глаза измученного генерала.

— Ты действительно думаешь, что я мог трахать кого-то, кроме тебя? — недовольный и тяжёлый голос ввинчивался в уши, оставался где-то в груди, и Моргенштерн откидывал голову, пытаясь двигать бёдрами. Он ничего не отвечал: боялся разомкнуть губы и громко застонать на радость мужчине даже сквозь галстук. Зато активно мотал головой, чтобы ему вновь разрешили двигаться. Но Молох не позволил.

Он сидел на диване рядом и смотрел, как генерал то напрягается, то обмякает, то пытается освободить руки. Или же вовсе подвигать бёдрами, устроившись поудобнее и упёршись ногами в подлокотник.

Молох щедро приправил дело лубрикантом, поэтому Люциан чувствовал, как скользко между ног, если двигался. Насаживался на вибратор, как мог, чтобы снять напряжение, и дрожал, рвано вздыхал сквозь стиснутые зубы. Главнокомандующий смотрел, усмехался, и иногда наклонялся, чтобы поцеловать в шею или в грудь, совсем невесомо коснуться языком твёрдых сосков. Тогда Люциан жмурился, моля всех богов подарить выносливости, и громко дышал, вот-вот срываясь на стон.

— Этот член тебе нравится больше моего? — как бы невзначай интересовался Молох, протискивая пальцы между бёдер генерала, и основанием ладони надавил на яички. Подушечками он мягко и ощутимо потирал промежность. Моргенштерн, распахивая глаза, пытался раздвинуть ноги, и беззвучно хныкал оттого, что не получалось.

Кончить у него тоже не получалось, поскольку Молох непонятно откуда узнал о небольшой металлической спице с тупым концом с одной стороны и маленькой шляпкой — с другой. Или, может, он просто ждал возможности украсить торт их отношений этой вишенкой. Словом, генерал мог начать умолять, чтобы Молох вытащил из его уретры эту замысловатую вещь. Однако молчал, хотя чувствовал в паху невыносимую тяжесть.

Главнокомандующий прижимался щекой к бедру Люциана и с интересом начинал двигать спицу в члене, заставляя генерала тихо скулить. Зрелище было приятное. Молох чувствовал, насколько диким становится, когда вслушивается и всматривается в генерала. Как хочется всё отбросить и просто хорошенько выдрать его. Но нельзя. Слишком просто, слишком примитивно.

Молох мягко приподнимал и отпускал спицу за шляпку, щекой чувствуя, как дрожит генерал. Как мычит что-то сквозь зубы и ткань, всё глубже врезаясь затылком в сиденье дивана.

— Ты знаешь, что если я вытащу её, то стану искать другой способ поиграть с тобой. И ты не сможешь сказать наверняка, будет ли это лучше. Может, хуже? — играючи интересовался главнокомандующий, видя искажённое в муке и истоме лицо Люциана. — Но ты упрямец. Чёртов упрямец… Ничего ты мне не скажешь. Но тем лучше.

Главнокомандующий приобнял генерала за пояс и надавил, чтобы он глубже насадился на игрушку, и резко вытащил спицу из его уретры. Люциан громко закричал и начал обильно кончать, дрожа всем телом. Удовольствие кружило ему голову, глаза застилала чёрная пелена, тело сходило с ума. На грудь брызгала его собственная сперма. Молох наблюдал, щурясь, и вновь решал выжидать. Конечно, собственный член давно давит на ширинку, но удовольствие быстро обесценится, если себя не сдерживать. К тому же главнокомандующий ещё не наигрался.

В его арсенале совсем недавно появилась неплохая находка — тонкий кожаный прутик, который, как ему обещали, способен причинять невыразимую боль — и невыразимое удовольствие.

Люциан был достаточно опьянён, чтобы Молоху захотелось попробовать на нём что-нибудь изощрённое. В конце концов, генерал будет очень избалован, если перестанет чувствовать боль.

Прут лежал недалеко, и Молох мог дотянуться рукой. Но прежде он извлёк из генерала вибратор, на что тот громко выдохнул и резко сжался. Главнокомандующий знал, что сейчас Люциан особенно чувствителен. Он приказал ему перевернуться на живот и выпятить зад. Генерал поначалу красноречиво посмотрел на него, давая понять, что без галстука направление Молоха было бы очень грубым и очевидным. Но поддался, когда главнокомандующий грубо приказал ему. И хлёстко ударил ладонью по бедру, оставив болезненный красный след. Моргенштерн что-то промычал и исполнил желание мужчины.