Вольное братство

Странное имя и фамилия этого человека объяснялась просто. Высокий, поджарый мужчина сорока пяти лет с довольно необычной внешностью был халь-фаюмцем, что очень мешало ему в карьере военного. Отец Мехмена в молодости завербовался в сиверийскую армию, после чего успешно участвовал в военных компаниях против своих же единоверцев в полку легионеров, нисколько не сожалея о своем поступке. Через двадцать лет выслуги он получил крохотный надел в провинции Оксония, где и родился Мехмен. Желая пойти по стопам своего удачливого родителя, парень рвался в Арли, где находилась военная школа для младших чинов, в которую принимали простолюдинов и мещан. Так как семья Мостан в Имперском реестре народонаселения числилась в качестве земледельцев, принесших пользу Сиверии, Мехмен получил доступ к учебе. Он был грамотным парнем, хорошо читал и писал, что предопределило его успех в поступлении. К сожалению самих курсантов, к тому времени боевая горячка императора утихла, и все выпускники школы получили распределение по дальним гарнизонам, где сделать карьеру представлялось с большим трудом. Мехмен с шевроном лейтенанта был отправлен в цитадель Скалли для продолжения службы, не понимая, почему судьба так круто объехала его на повороте. Ведь он мечтал попасть в действующую армию, пусть даже и на границу с Халь-Фаюмом или, что было сверх удачи — на Пакчет, где беспрерывно шли боевые столкновения с королевскими войсками Дарсии. Но… Цитадель Скалли строили с расчетом контроля над северо-восточной оконечностью Сиверии и для охраны маяка Брандигана, что возвышался на скалистом островке, связанным с материком тонким перешейком, периодически затапливаемым морем.

В общем, молодому лейтенанту живо расписали причину такого отношения к выпускнику командной школы. Во-первых, для людей с темной кожей вопрос карьеры не должен стоят так остро, и строить из себя обиженного не следует. Все равно до генеральского шеврона ему не дорасти, и в Командный Штаб не попасть, даже в должности адъютанта. Рожей не вышел, грубо говоря. Во-вторых, если бы Мехмен внимательно изучил потоки распределения выпускников прошлых лет (что было весьма проблематично из-за невозможности доступа к архивам), то неприятно удивился бы. Большинство офицеров, не принадлежащих аристократическим родам, даже захудалым, раскидывалось по самым унылым местам службы, и заканчивали карьеру, в лучшем случае, майором в отдаленном форте, а то и в каторжных тюрьмах для проштрафившихся офицеров-дворян. Худшего уже и нельзя было представить.

Так что лейтенант Мостан еще счастливчик, что оказался в таком живописном месте, как прибрежная цитадель Скалли. Знай себе служи, получай жалование и жди отставки по выслуге лет. Ага, так судьба и разбежалась выстлать дорожку красным ковром. Она подкинула парню очередной фортель.

Через пять лет службы, в которую вместилась оборона цитадели от нападения наглого дарсийского вымпела, состоявшего из пятерки линкоров и такого же количества вспомогательных штурмовых судов, что вылилось в нагрудную Имперскую Звезду с перекрещенными клинками и листьями дуба по краю медали, покрытой белой эмалью, до захвата пиратского корабля, по дурости налетевшего на отмель и захваченного взводом молодого Мехмена в звании второго лейтенанта, он получил приказ о переводе на остров Салангар в качестве коменданта. Что, немаловажно, в должности майора. Это обстоятельство и радовало в плане финансов, и пугало своей нелогичностью. Как может второй лейтенант командовать гарнизонной крепостью и тюремной стражей одновременно? Скорее всего, как подсказали всезнающие однополчане, все дело в его происхождении, когда рыпаться себе дороже. Видать, предшественнику удалось выбить себе более легкое место службы на материке, а молодого амбициозного офицера запихали вместо него, соблазнив большим жалованием.

И все же Салангар… Как же так? Чертов остров, проклинаемый офицерским составом, вынужденным жить на нем и нести службу до тех пор, пока не придет приказ о переводе или об отставке по выслуге лет. Когда Мехмен Мостан прибыл на каторгу, он уже четко знал, что на Салангаре ему придется нести ярмо вместе с преступниками, как бы печально это не звучало, долгих двадцать лет с хвостиком. Или меньше, когда смерть соизволит его освободить от службы императору. А все потому, что мохнатой руки в Генеральном штабе (или Командном, как его простецки называли офицеры) у него не было. Отец? Что он сможет сделать? Не тот калибр для решения таких проблем.