Вольное царство. Государь всея Руси

– Добре, – прервал дьяка государь, – пошто же война у сына его Максимиана с Карлом?

– Как преставился Матвей Корвин, – продолжал Курицын, – а папа рымский отдал королю чешскому, сыну Казимира, Угорское королевство, угры напали на Австрию. Максимиан изгнал угров из австрийских земель и занял с согласия папы Вену, став не токмо рымским, но и королем австрийским. Он был женат на Анне Бургундской, взяв за ней во Франции все бургундские земли. Лет восемь назад Анна сия померла. После сего Максимиан, дабы не терять приданого, просватал дочь свою, малолетнюю Маргариту, за наследника французского престола, за Карла. Трехлетнюю невесту отвезли во Францию на воспитание. Полагая, что сим браком он сохранит за собой Бургундию, Максимиан стал сватать у Франциска, герцога Бретанского, его дочь Анну. Франциск дал согласие на брак. Сведав про то, король Карл отказался от Маргариты, отослав ее обратно в Рым, к отцу, и стал сватать ту же Анну Бретанскую, дабы удержать Бретань за Францией. Началась война не токмо за Бургундию, уже захваченную Максимианом, но и за Бретань, которую он тоже через женитьбу захватить хочет.

– Жаден вельми будущий император, – вмешался Юрий Траханиот, – внедавне он руки тянул даже и к свейской короне, переговаривался со свейским наместником Стен Стуром и помочь ему свою обещал против короля Ганса данемаркского.

– Сие важно, Федор Василич, – прервав грека, заметил государь.

– Истинно, – согласился Курицын, – мы же для Ганса сего данемаркского пообещаем воевать свейские земли.

– Добре! – воскликнул Иван Васильевич. – Добре сие тобой сказано! Воевать будем. Крепко воевать, дабы и возле Ругодива на реке Нарове, и возле Орешка на Неве, и возле Колывани все свейские и ганзейские болячки сковырнуть с Русской земли!.. Ганс же сей данемаркский против свеев свои корабли нам пришлет, которых у нас пока мало. Для моря, опричь парусных карбусов, ничего мы не строили, а шнеков немецких с пищалями у нас есть самая малость.

– Не смущайся сим, государь! – воскликнул воевода Семен Ряполовский. – Мы, ратные люди, безо всяких сумлений верим, что мы сумеем нарядить судовые походы против свеев на море не хуже, чем против новгородцев и татар наряжали их на реках…

Иван Васильевич ничего не ответил, но громко спросил:

– А как ныне дела у короля Ганса с Ганзой? Обороняет ли он по-прежнему датскую торговлю, теснит ли по-прежнему, яко и мы, ганзейских и немецких купцов мытом в ущерб им и на пользу своим купцам? Зорит ли он их морскую торговлю, глядя сквозь пальцы на каперские корабли Ивара,[151] которые грабят голландцев и ганзейцев?

– Пока, державный государь, – ответил Траханиот, – в Данемарке все по-прежнему, и король Ганс не пресекает разбои Ивара, а свеев оберегается, ибо грозят они ему постоянной войной, видя собе в Данемаркии токмо вред и боясь усиления ратной силы короля Ганса.

– Сие верно, – подтвердил дьяк Курицын, – ибо из варяжских земель сильней и богаче всех Данемаркская земля. У нее больше всего в мире кораблей, и держит она в своих руках Варяжское море и выходы из него в Немецкое море. Токмо союз с могучей Русью поможет Гансу разгромить свеев разом и с моря и с суши. Сие разумел добре еще и отец Ганса, король Христиан, и о сем написал сыну в своем завещании.

– Вот ты, Федор Василич, и составь начерно наше докончанье с королем Гансом о любви и дружбе и совместной рати против свеев и Ганзы, – сказал Курицыну Иван Васильевич. – Напиши все так, чтобы он уразумел, что Ганза, ливонские немцы, свои и Литва суть наши общие вороги. На сей думе нашей мы уразумели все, что в зарубежных землях чинится и где наши главные вороги и союзники. Ясно нам, каков ответ послать Максимиану рымскому. Мыслю, крест нам с Максимианом целовать надобно на рать против круля польского Казимира. – Обратясь в сторону дьяка Майко, государь добавил: – Пора принимать Делатора-то. Поди-ка, Андрей Федорыч, встреть его и с боярами моими и окольничими приведи посла с почетом. Чаю, Максимиан-то уже целовал мне на сем крест. Саввушка, позови духовника моего, скажи – буду и яз крест целовать Максимиану, королю рымскому и австрийскому, против Казимира.