Волнолом

Он глубоко вздохнул, приказал себе успокоиться.

Сельма, похоже, от него не отстанет, а значит, нужно искать ответы. И истерика здесь никак не поможет. Хочешь не хочешь – придется рассуждать, как ученому. Анализировать факты, искать закономерности, строить предположения.

Итак, еще раз – что нужно «фаворитке» от него? В каком качестве он может быть ей полезен? Подручный, соучастник? Нет, ерунда. Она и так отлично справляется – всю контору вон поставила на уши.

И все-таки предположим, что ей потребовались его способности к светописи, которые сейчас заблокированы. Тогда она уже сняла бы с него клеймо – прямо там, в парке. Зачем откладывать? Но она вместо этого ведет с Генрихом долгие задушевные разговоры. Будто не сомневается, что он поймет и поддержит. Как она говорила? «Тебе даже запах нравится».

Последний аргумент, несмотря на свою нелепость, почему-то не шел у него из головы. Такое ощущение, что для Сельмы это были не пустые слова. Она вкладывала в них некий конкретный смысл, и, если бы Генрих понял намек, картина сразу бы прояснилась. Но пока он лишь терялся в догадках.

– Вон к тому дому, пожалуйста, – сказала Анна вознице. – Да-да, где еще один экипаж у ворот.

Генрих, отвлекшись от своих мыслей, взглянул по сторонам. Улица была ему незнакома, но производила более чем достойное впечатление. Особняки в два-три этажа стояли вольготно, не прижимаясь один к другому. Их окружали раскидистые деревья, почти как в парке. Окна светились приветливо и спокойно. Ворота одного из дворов как раз открывались, и чей-то экипаж, запряженный парой гнедых, собирался заехать внутрь.

– Отец вернулся с фабрики, – пояснила Анна спутнику. – Обычно он там допоздна пропадает, но сегодня пятница. Видите, как удачно!

– У вас красивый дом. Батюшка ваш, полагаю, на фабрике человек не последний?

– Можно и так сказать. Он управляющий.

– Ах вот оно что. А как он отнесся… гм…

– К тому, что дочь сидит в пыльной библиотеке, как мышь, и выдает балбесам-студиозусам книжки?

– Да, но я бы выбрал другую формулировку.

– Он был, мягко говоря, не в восторге. В его представлении девица из приличной семьи должна интересоваться несколько иными вещами. Но вы не подумайте, он не какой-нибудь мракобес! Просто немного консервативен. Да вы сейчас и сами увидите, когда будем ужинать.

– Простите, Анна, я не могу остаться. Мне нужно ехать.

– Тогда я на вас обижусь!

Их коляска остановилась. Генрих выбрался, подал спутнице руку. Экипаж, подъехавший раньше, уже вкатился во двор. Анна подбежала к воротам, которые не успели закрыться, и позвала:

– Папа, иди скорее сюда!

Из ворот показался дородный господин в пальто с бобровым воротником – немолодой, под шестьдесят, но крепкий, с энергичной походкой. Лицо добродушное, роскошные усы с сединой.

– Анна?

– Здравствуй! – Она чмокнула его в щеку. – Познакомься, это Генрих фон Рау. Он с факультета светописи, а еще – эксперт Третьего департамента.

Генрих предпочел бы не упоминать свою причастность к конторе, но усач не выказал неприязни – вежливо кивнул, приподнял шляпу. Анна сразу наябедничала:

– Я приглашаю Генриха ужинать, а он пытается увильнуть.

Тот факт, что дочь назвала гостя просто по имени, не ускользнул от внимания хозяина дома. Он присмотрелся к Генриху с интересом. Усмехнулся:

– Вы ее не переспорите, герр фон Рау. Анна весьма упрямая барышня. Да и я буду рад, если вы к нам присоединитесь.

– Видите ли, герр Майреген, мне нужно срочно связаться с моим начальством.

– Не вижу проблем – у нас имеется телефон. Прошу вас.

«Собственно, почему бы и нет?» – подумал Генрих. Для доклада – самый подходящий момент. Библиотекарша доставлена домой, а он сам по дороге собрался с мыслями.

– Что ж, в таком случае не смею протестовать.

Мать Анны оказалась невысокой изящной женщиной, младше мужа лет на пятнадцать. Дочь была на нее похожа – те же светло-зеленые глаза и легкие, чуть порывистые движения. Но главным секретом, который в этой семье передался по женской линии, была улыбка – бесхитростная и совершенно не светская, способная в мгновение ока приятно преобразить лицо, которое казалось до этого заурядным.

После взаимных приветствий герр Майреген препроводил гостя в кабинет с телефоном и вышел, аккуратно притворив дверь. Интерьер тут был сдержанно-деловой – мебель из темного дерева, строгий бювар на столе, лампа с горючим камнем, плотные шторы. Осмотревшись, гость снял трубку.

– Есть новости, Теодор. Сначала – вкратце, потом расскажу подробности. Первое. В парке на моих глазах погиб человек. Второе. Убийца – женщина с фото, теперь можно не сомневаться. Я говорил с ней. Третье. Ей известно про тот проект, в котором я получил клеймо. Вот основные факты.

Он думал, что генерал первым делом спросит, с чего вдруг убийца разговорилась с ним, но вместо этого услышал:

– Секунду. Она знает про тот проект?

– Да, от кого-то из участников. Я пытался уточнить, но…

– Я понял. Она назвала вам свою фамилию?

– Нет, только имя. Сельма.

– Проклятье! – Трубка рявкнула так, что Генрих чуть было ее не выронил. – Ну конечно, Сельма фон Минц!

– Вы с ней знакомы?