Волны бьются о скалы(СИ)

То, что папа пришел, Лика слышит сразу. Их окно не пластиковое, как в кино, сквозь него все-все слышно, и лай соседских собак и скрип тяжелых шагов по снегу. Папа ходит всегда быстро, неподвижно глядя перед собой в одну точку. И зрачки глаз у него вечно расширены, он смотрит на тебя, а вроде бы и вскользь. А мама, когда идет с Ликой в больницу, смотрит в землю, не поднимая глаз. И тащит Лику за собой, а Лика не успевает так быстро семенить короткими тонкими ножками следом, нервничает, что мама опять расстроится.

Дверь открывается и захлопывается так, что стон идет по всему дому. По полу начинает тянуть холодом, папа неплотно закрыл дверь. Папа пыхтит, пока раздевается и раскладывает на кухонном столе сумку, ставит в угол под лавку ботинки, черные, запачканные желто-серой грязью. Из дальней комнаты идет мама. Сквозь стенку Лика слышит все-все.

-Привет, - сухо говорит мама, - Ужинать будешь?

-Естественно, - отвечает папа, усаживаясь на диван перед телевизором. Диван поскрипывает, значит сейчас папа перегибается через его спинку в поисках пульта. Шарит под одеялом, пульт заклинивает и он перемотан изолентой. Так, телевизор включился, кажется, "Новости". Мама на кухне стучит ножом, режет на разделочной доске хлеб.

-Олег, тебе щи греть или так поешь?

-Так сойдет, - папа пробует переключать каналы, Лика слышит шипение, помехи. Папа снова встает, идет на кухню, чтобы притащить на диван ноутбук. Единственный компьютер в семье появился три года назад, большой, черный. Когда он загружается, его вообще не слышно, но во время работы, он мелко вибрирует и трещит. Папа говорит, проблемы с процессором. На ноутбуке Лике можно сидеть только по выходным, с вечера субботы по вечер воскресенья, потому что в это время папа лежит на диване, уткнувшись в "Вести недели".

Мама ставит тарелку с холодными щами на маленький столик перед диваном. Папа быстро ест, поглядывая на загружающийся ноутбук. Ест он без хлеба, и добавляет много соли. Солит он буквально все, если не остановить, посолит даже пряник.

-Лика где?- спрашивает он в перерыве между двумя ложками.

-В комнате, - говорит мама, садясь рядом с ним, - с обеда лежит на кровати на животе, носом в подушке и молчит. Сегодня мы делали перевязку, опять бинт в кожу врос.

-Ясно. Чай ставила?

-Иди на кухню, там все. Можешь кофе сделать, я сегодня молоко купила.

-Да ладно, обойдусь. - отец идет на кухню, возвращается минуты через три с большой черной кружкой горячего чая. Кружку он держит двумя руками, спрятанными в рукава свитера, чтобы не обжечься. Мама сидит на диване очень прямо, сверлит глазами телевизор.

-Что случилось, что такая мрачная? - отец отставляет чашку и шутливо дергает маму за плечо, она раздраженно отстраняется.

-Олег меня сегодня уволили. - она оборачивается к папа, и в глазах у нее стоят слезы. Лика чувствует это, по тому, что в комнате за стенкой повисает тишина. Потом отец резко встает и начинает ходить по залу. Пол поскрипывает. Папа вытаскивает из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку, и затягивается. Курит он "Максим", большую красную пачку , и говорит, что эта марка - мерзость, но взять дозу никотина можно. Папа обычно не курит, только когда злится. По комнате расходится резкий запах дыма, мама шмыгает носом.

-Она сказала, что я достала коллектив своими истериками, понимаешь? Что я запугиваю детей бесконечными контрольными и порчу ей отчетность своими больничными. Сволочь, - все это мама говорит без эмоций, ровным спокойным голосом. Хочет показать, что ей без разницы.

-Поделом, - мрачно отвечает папа, - Допрыгалась. Будешь впредь думать головой, а не задницей. И истерить меньше.

-Ты вообще псих?- дергается мама. - Я говорю, меня уволили. Выкинули на улицу с половинным выходным пособием и без рекомендаций. 4200 рублей, понял? А я этой стерве сказала перед уходом все, что о ней думаю. Она выгнала меня, а я теперь не стану с ней здороваться на улице. Довольно я унижалась перед толстухой, ничего не смыслящей в преподавании.

-Дура. Завтра пойдешь и попросишь о восстановлении. На коленях поползешь, если надо будет. - Папа выпускает маме дым в лицо, она отворачивается.

-Нет, даже не думай. Я подумала, может ты поговоришь, пусть меня возьмут в твой отдел на бухгалтерию?

-Ишь чего захотела, - папа отрывисто смеется. - Бухгалтерия - золотая жила, она забита на годы вперед. Блинов лютует, партия сайры не полная, лов неудачный. Сейнер даже трюм не наполнил, прикинь? Каждая пара рук на счету, вакансий нет. Завтра пойдешь и будешь просить о возвращении в школу.

-А если нет, опять меня ударишь? - мама раскидывается на диване, вытянув ноги в шерстяных серых носках и синих тапках. - Слабак.

-Очень мне надо тебя бить, - огрызается отец, прибавляя громкость на телевизоре. - Так идешь в школу?

-Нет! - мама почти выкрикивает это. Хотя разговор без эмоций, они говорят и движутся, как фигурки на шахматной доске. Как полудохлые осенние мухи. И так почти каждый вечер.