Волны Русского океана

«Мантами» летчики называли малые и средние экранолеты за их похожесть на гигантского морского ската манту.

– Есть двухместная.

– Отлично. По правилам режима ЧС я ее временно использую. В Шелихове получите обратно.

– Могу обратиться с личной просьбой?

– Без проблем.

– Есть пассажирка, которой обязательно надо быть в Шелихове, а я в сложившихся обстоятельствах не могу это гарантировать.

– Кто такая? Возраст, здоровье? Вы же понимаете, что могут быть перегрузки и прочие недоразумения.

– Здорова, — заспешил командир, — двадцать восемь лет. Между прочим, — добавил почти заговорщически, — доктор наук.

– Ишь ты! — присвистнул подполковник. — Целый доктор! И каких наук? Домоводства или кройки и шитья?

– Обижаете! Биологических!

– Вот как?! — Тимофей попытался уловить усмешку, хотя бы в глазах командира экипажа — не получилось. Тот был абсолютно серьезен. — Ладно, встретимся в ангаре. Как хоть ее зовут-то?

– Александра Федоровна Корнеева.

– Александра Федоровна? Ну-ну…

2.

Дирижабль остался позади. Скорость «манты» раза в три выше, чем у этого комфортабельного лайнера, и он быстро растаял в темнеющей синеве чистого неба. На востоке вдоль горизонта накапливались грозовые облака, солнце садилось в них, обливая золотом округлые вершины и бока, и днища их от этого казались гораздо черней и мрачнее.

– Настоящую красоту никакой художник не испортит, — вполголоса промолвил Тараканов, скользнув взглядом по сияющим вершинам, на фоне которых профиль спутницы в летном шлеме казался рисунком из древней истории. О чем (или о ком?) сказал — непонятно.

– Художники сами создают красоту, — возразила Корнеева. — Кто как ее себе представляет.

Доктор наук повернула лицо к подполковнику, и тот опять внутренне задохнулся от восторга. Первый раз у него сердце оборвалось, когда Александра появилась в ангаре — в ярком летнем платье, сандалиях на босу ногу, на шее — воздушная косынка в сиреневых тонах, каштановые волосы — волнами до плеч, на лице — никаких следов макияжа, черные приподнятые к вискам брови, прямой нос, округлые, тронутые легким румянцем щеки с чуть заметными ямочками и… огромные глаза, излучающие радостное сияние, — Тараканову она показалась живым олицетворением счастья. Он даже не сразу понял, что пропал и пропал навсегда.

В свои тридцать семь Тимофей Никитич ни разу не был женат.

С женщинами у Тимофея были особые отношения. Всем говорил, что пока не встретил ту, единственную, которой с радостью отдаст свое сердце, что для этого он и одевается модно, поскольку женщины в первую очередь обращают внимание на то, как одет мужчина, а потом на все остальное, в общем, бла-бла-бла… И говорил так убежденно, что и сам себе верил, но на самом-то деле он до холодного пота боялся показаться смешным в глазах слабого пола. Причиной такой фобии стал случай из студенческой юности, когда четверокурсник Тараканов приехал с однокурсницей, которую считал своей невестой, на отдых в крымский Симеиз. Непоседа девица потащила его на верхушку скалы Дива и с минуту, раскинув руки, красовалась на «носу» этой самой Дивы на 60-метровой высоте над морем. Но, когда она предложила то же самое сделать Тимофею, он смог приблизиться к краю «носа» только на четвереньках. Весь день она издевалась над ним, а вечером Тимофей собрал вещи и на попутке уехал в Симферополь, откуда улетел домой. «Невеста» потом каким-то образом узнала, что у Тимофея элементарная акрофобия, то бишь прирожденная боязнь высоты, вызывающая головокружение, и пыталась попросить прощения, но «жених» отказался с ней разговаривать. От акрофобии он избавился, служа в спецвойсках, с женщинами же вел себя как джентльмен в третьем поколении. То есть никогда ничего не обещал — только восхищался.

И вот впервые за двадцать лет запылало ретиво́е. Однако лицо подполковника осталось непроницаемым. Не потому, что он так уж здорово владел собой, — Тимофей просто отчаянно испугался нарваться на отчуждение, а может, на что-нибудь и похуже.

– А что это за чрезвычайная ситуация, из-за которой вы сорвались с дирижабля? — спросила Александра. — Мой дядя ничего не объяснил…

– Ах, ваш дядя… — пробормотал Тимофей себе под нос, а громко пояснил: — Думаю, она связана с Соединенными Штатами. Может быть, очередной крупный теракт.