Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

Представим себе, что найдена доселе неизвестная вводная глава книги Гитлера «Майн кампф». Допустим, нет никаких сомнений в ее подлинности. В этой главе Гитлер повествует, как архангел Гавриил возвестил ему все, что написано ниже и что образует основу его идеологии, каковая, стало быть, есть непосредственный завет Господа.

Стал бы национал-социализм в таком случае религией и мог бы практиковать свое учение, ссылаясь на свободу вероисповедания? Предвосхитим вывод: религия не составляет проблемы для общества, только когда являет себя как духовное личное дело, придающее индивиду силы, а его жизни – смысл. Поскольку она учит добродетелям, например честности, терпимости и добропорядочности, она может даже быть средством спайки для исполненного доверия и мирного общежития в больших группах. В этом плане из вопроса, кто во что верит или не верит, не вытекает потребность в регламентации. Свободное общество не вмешивается в личные убеждения. Но если религия требует привилегий для своих приверженцев или упорно настаивает, чтобы неверующие соблюдали определенные правила, она немедля становится (также и) политической идеологией. И вот тут начинаются проблемы. Ведь в таком случае друг другу противостоят две системы регламентации, а именно религиозная и светская. А постольку, поскольку они не абсолютно совпадают, возникает вопрос, каким правилам отдать предпочтение.

Долгое время принадлежать двум противоречащим друг другу системам невозможно – одна всегда одержит верх, причем, как правило, более готовая к насилию, а не более привлекательная морально или интеллектуально. И если сталкиваются взаимоисключающие убеждения, компромиссов быть не может. Женщина либо имеет равные права с мужчиной, либо не имеет. Права сторонников разных религиозных направлений либо равны, либо нет. Религия есть личное дело либо нет. Критика богов или пророков разрешена либо нет. В этом плане история Европы в последние столетия отмечена беспрестанной борьбой за подавление коллективной претензии религии на регулирование, в пользу гарантированных государством прав индивида. Ведь и США в конечном счете военными средствами вынудили мормонов произвести раздел государства и церкви[122].

Поэтому не стоит удивляться, что ныне особенно ислам распространяется из религиозной частной сферы на общественную жизнь. Ибо ислам понимает себя не только как религию, но и как замкнутую политико-правовую систему ценностей, которая предусматривает полную регламентацию будничной жизни. Поэтому мы не можем не присмотреться к этой системе.

По исламской самотрактовке, уже разделение религии и общества вовсе не предусмотрено:

[Сунна и Коран] образуют основу исламской веры, исламского права и исламского образа жизни… Поэтому ислам есть одновременно вера, этика, социальный строй и образ жизни[123].

Совокупность всех правил из Корана и изложенной в хадисах Сунны – высказывания и деяния пророка, именуемые шариатом. Изрядная доля этих правил касается отношения к немусульманам, которые большей частью однозначно подвергаются унижению[124]. Коран для мусульман есть опять-таки «истинное слово Аллаха»[125]. Его изречения поэтому непосредственно обязательны и в рамках шариата имеют силу закона. Таким образом, Коран не просто исторический текст вроде Ветхого Завета, где, кстати, всего лишь десять прямых заповедей. Отсюда вытекают проблемы, а именно когда правила шариата сталкиваются с иначе сформулированными государственными правилами, например касательно:

• запрета на насилие против инакомыслящих,

• свободы слова и искусства,

• равноправия женщины,

• свободы вероисповедания, в частности атеизма,

• сексуального самоопределения, в частности гомосексуализма,

• свободы заключения брака,

• запрета унизительных наказаний,

• одинакового отношения к различным убеждениям,

• смены религии, в частности выхода из ислама.

Что же тогда действует? Если шариат предпринимает здесь отклоняющиеся регулирования, осуществляемые на основании так называемой отмены[126] и без того более умеренных пассажей Корана, например касательно места женщины[127], критиков ислама[128], евреев и христиан[129], женитьбы[130], наказаний[131], отхода от веры[132], то почему бы им не действовать? Почему действует заповедь, что нельзя есть свинину, но не заповеди не водить дружбу с христианином (сура 5, аят 51 и 3,118), отсекать руку ворам (5,38) или насилием бороться с неверными (9,123; 9,111; 2,191; 4,89; 47,4)?