Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

В 2015 году Германия полностью открыла свои границы, зато в 2016-м впервые за 350-летнюю историю знаменитого Октоберфеста ей пришлось обнести его территорию забором и на входе проверять документы. Рождественские базары, карнавальные шествия и более-менее крупные мероприятия с тех пор охраняются тяжеловооруженными полицейскими, с применением уличных заграждений и строгого контроля на входе. Насильственные преступления доселе невиданной жестокости, изнасилования даже детей и старух, поножовщина, массовые драки железными прутьями, нападения на полицейских, евреев, кондукторов, персонал службы «скорой помощи» и больниц стали будничной реальностью[148].

Пусть вероятность, что это коснется тебя лично, пока что все еще невелика: основополагающая уверенность, что ты можешь безопасно передвигаться в общественном пространстве, утрачивается. А это для любого сообщества – очень серьезный изъян с точки зрения конкуренции. В результате те, кто может себе это позволить, переезжают в системы, предлагающие большую безопасность. В Германии и в других местах такой процесс уже начался[149].

Можно либо обнести забором свой дом, свой квартал, либо всю свою страну. Иных альтернатив не существует. Но чем дальше от забора, тем выше качество жизни.

Предотвращение неприятельских захватов

Границы должны также защищать от неприятельских захватов. То есть их назначение – ограничивать другие режимы. Отчасти границы меж взаимоисключающими идеологиями обеспечиваются мощными военными средствами, как, например, граница Западной Германии с Восточной Германией во время холодной войны 1948–1989 годов. Вот почему безопасность границ всегда есть также гарантия безопасности собственного образа жизни. А ненадежные границы всегда дают возможность захватить страну без применения военных средств. Если бы богатая сырьем Австралия (24 млн жителей) решилась на политику открытых границ, то, например, Китай мог бы прийти к мысли просто переселить туда 30 млн заслуженных партийцев, чтобы привести Австралию под собственное влияние. Что сталось бы с Израилем при политике открытых границ, легко себе представить, даже не обладая буйной фантазией. Да и в Европе исламисты уже не первый год открыто обсуждают аспекты захвата.

Европейцы полагают, что мусульмане явились в Европу, только чтобы заработать денег. Но у Аллаха другой план[150].

Неджметтин Эрбакан, турецкий премьер-министр, 2001 г.

В 2100 году в Германии будет 35 миллионов турок. Число жителей-немцев составит тогда около 20 миллионов. То, что начал в 1529 году султан Сулейман осадой Вены, мы завершим через увеличение населения с помощью наших крепких мужчин и здоровых женщин[151].

Вурал Эгер, немецко-турецкий предприниматель, 2004 г.

В 2050 году в Великобритании будет мусульманское большинство. Это означает конец свободы и демократии, но подчинение Аллаху[152].

Анджем Чудари, британский исламский активист, 2016 г.

В таком смысле границы всегда были и есть ограничение других, имеющих иные представления об общежитии. Если иммигранты в большинстве придерживаются мнения, что их религиозные заповеди превыше законов страны, куда они иммигрировали, то, по сути, это означает, что они хотят заменить тамошние порядки другими. Но тогда речь идет не об иммиграции, а о вторжении. Тот, кто пускает в свою страну большое количество подобных людей, создает предпосылки для обстановки, близкой к гражданской войне. Ни режимы с богоглавенством, ни режимы с гражданскими войнами, однако, не отличаются особенно высоким темпом роста и инноваций.