Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

Сомалиленд – более-менее функционирующее сообщество на севере Сомали (в прошлом Британский Сомалиленд), образовавшееся после развала государственного порядка в Сомали и желающее продолжить свое существование. В США я как-то раз спросил сомалийца-таксиста насчет Сомалиленда. Он нисколько не сомневался, что жители Сомалиленда не вправе создавать собственное государство. На мой вопрос почему, он ответил: «Потому что этого не хотим мы, остальные сомалийцы». Если я в Европе выдвигаю довод, что единомышленники все же должны иметь право жить в собственном сообществе, где, например, не происходит перераспределения, то зачастую мне отвечают примерно так же, как сомалиец-шофер: «Так нельзя, потому что “мы” этого не хотим». Соответственно то же касается и общего отвергания сецессий.

Общества, которые не признают за индивидом права на самоопределение, включающего решение, с какими именно людьми и в какой форме он желает сосуществовать, в известном смысле по-прежнему нельзя назвать свободомыслящими. Они не смогут достичь продолжительного мирного общежития, вместо этого будут вести бесконечную борьбу вокруг того, чего «мы» хотим и что хорошо для «нас всех». Но тот, кто отказывает людям в праве на самоопределяемую жизнь, попросту авторитарен, даже если именует себя либералом или демократом.

Как же одиночка может осуществить право самостоятельно формировать свою жизнь? Этот вопрос возникает в связи с тем, что в обозримом будущем уже только по соображениям безопасности нормой станет объединение в сообщество, а именно в государство или сходную структуру. Конечно, вполне возможно влачить анархическое существование отшельника вдали от цивилизации, но почти все люди предпочитают обмен и совместную жизнь с другими людьми. Проблему самоопределения можно разрешить или хотя бы разрядить, если возникнет подлинный рынок «государственных услуг». Нынешние две сотни стран на семь миллиардов населения с их во многом одинаковыми или сходными системами можно бы дополнить тысячами независимых или частично автономных сообществ. В результате каждому индивиду стало бы легче просто покинуть плохую систему, вместо того чтобы раз в несколько лет оказывать не поддающееся измерению влияние, отдавая свой голос на выборах. Государствам как производителям услуг пришлось бы конкурировать между собой, привлекая клиентов, а не рассматривать своих граждан как дойных коров и подопытных кроликов, на которых они опробуют идеи улучшения мира. Интегрировать новые модели общежития в существующие национальные государства или в наднациональные ценностные и культурные сообщества не составит труда. И до поры до времени даже рекомендуется, в первую очередь по оборонно-техническим соображениям. Такие новые сообщества предоставляли бы свои услуги за плату, например безопасность, судопроизводство, подключение к инфраструктуре. Совокупные права и обязанности, в том числе назначенная за них плата, закреплялись бы – как и на других рынках – в договоре, который в одностороннем порядке изменить нельзя. Кроме того, каждый имел бы возможность выбрать, какие модули услуг он примет от их производителя, то есть от государства, и соответственно заплатил бы за них. Вот почему дело вовсе не в том, нравятся ли эти сообщества всем или некоему большинству. Главное, что участие, как и всегда в договорных отношениях, зиждется на добровольности.

Те, кто все это отвергает, останутся в традиционных системах. Для многих людей система, основанная на собственной ответственности и самоопределении, может оказаться попросту неподходящей. Им требуются руководство, нормы жизни, а также постановка целей. Подобное решение тоже надо уважать. Хотя в будущем следует признать суверенитет исключительно за индивидом, пусть даже он не желает им пользоваться.

Итак, каждый в принципе сам себе суверен и высшая инстанция по урегулированию собственных дел, как внешних, так и внутренних. Этот выигрыш в самоопределении при одновременно более высоком качестве услуг по более низким ценам будет столь привлекателен, что сможет изменить даже существующие системы, причем не понадобится ни насилия, ни революции, ни победы на выборах.