Вольные города

За кухней оказалась еще одна комната, в которой, видимо, жил сам хозяин таверны. Он удивленно посмотрел на гостей и молча ждал, когда они заговорят.

—     Уважаемый Батисто,— начал Ионаша,-тут мой друг хочет с вами поговорить. Можно?

—     Пусть говорит.

—     Я хочу спросить, знает ли он про Сокола?

Ионаша перевел вопрос Ивашки.

• Чарпалья (ит.) — болтун, сплетник, хвастун.

22

-                У меня всего одна просьба,— сказал Ивашка.— Когда ка- ! питан или кто другой пойдут на жирных, дайте знать об этом Соколу. Все его люди смело встанут за это святое дело.

Ты — Сокол? —глядя в упор на Ивашку, спросил хозяин I шерпы.

Нет. Но я знаю, что думают его люди.

Почему с этой просьбой вы обратились ко мне? Вдруг я выдам вас.

Человек, ходивший на богатеев рядом с Леркари, не способен на это,— ответил Ионаша.— Мы верим вам и просим также иверить и нам.

-                На каком языке говорит этот человек? — спросил Батисто.— | Много ли людей у Сокола, что это за люди и кто такой Сокол?

-              Я русский,— ответил Ивашка, выслушав перевод Ионаши.— Р Сокол из украинцев. Люди у нас — все более из татарской неволи

жившие. Нас много, гораздо больше, чем здесь думают.

Я скажу об этом, кому следует, завтра же. Приходите снова вечером, и мы поговорим.

Атаман тебе не простит этого самовольства,— сказал Ионаша, когда они вышли из таверны.

- - Еще спасибо скажет. За волю вольную драться — это тебе не купцов грабить. Самое наше дело. Недаром мечи из цепей сде- лали.

-                Капитан опять поставит своих людей в сенат, а нам-то что с того? Ведь власть будет ихняя, а не наша.

А это мы еще поглядим!

ЗА БЛАГОВЕЩЕНЬЕМ, В ЗАУЛКЕ

Около полудня на подворье у Чуриловых теснился весь посольский поезд. Боярин Беклемишев собрался обратно в Москву.

Пока посол прощался с хозяевами и купцами, Иван Рун распределил езду. Сам он с молодцами будет открывать путь. За ними ими к боярина, за возком колымага княжны Мангупской. Потом 110" I и пил повозки со слугами да служанками, а далее телеги с

1и л некими помощниками да писцами. В хвосте снова молодцы

с оружием.

Боярина вышли провожать Никита и Семен Чуриловы, Василь-Сокол, купцы Степанко Васильев, Гаврюшка Петров да Семка В|И1И«ш и Шомелька. Посольский толмач порешил осесть в Ка- Нк » семью завести. Боярин опять-таки своевольно Шомельку от- РУ< I ИЛ. ( >МЬ бед — один ответ.

!о»кломишев с каждым облобызался, каждому сказал ласковое тмим ильное слово. Сокола толкнул под бок: «Жди в гости на Дим» Поблагодарив хозяев за хлеб, за соль, сел в возок. Открыли

ворота, и поезд, громыхая коваными колесами по мостовой, тро­нулся в дорогу. Последний раз высунулась из возка рука боярина, качнулась, блестя перстнями, и исчезла.

Добрый путь вам, русские люди!

Когда посол уехал, Гаврюшка Петров подошел к Соколу и как бы между прочим сказал:

—     Зашел бы ты, парень, ко мне. Наши люди больно погово­рить с тобой хотят. Сегодня вечером.

—     Где найти двор твой?

—     За Благовещеньем, в заулке. Спроси коморы Гаврюшки Петрова — всяк скажет.

—     Приду непременно.

Вечером Сокол и Никита вышли из дома. Они долго блуждали по неровным и кривым улицам. Весь город стоял на холмах, и прохожим то и дело приходилось взбираться по каменистым сту­пенькам улиц. По улицам шлялись мелкие чиновники, матросы и рыбаки. Иные были уже пьяные, другие разыскивали таверну или кабачок.

Коморы Гаврюшки Петрова были на другом конце Кафы. И по­тому купцу и Васильку пришлось идти через весь город. Никита шел не спеша и тихо рассказывал:

—     Смотри, вон за крепостной стеной пригород, сиречь анти­бург. Живут тут ремесленники, видишь, насколько ветхи жилища их и грязны улицы. Тяжко им тут, народишко совсем бесправный.

Улица, по которой шли купец и Василько, поднялась на верши­ну, открылся порт и береговые огоньки.                                                                                                              I

—     Что-то за портом костров палят много? — спросил Василько.1

—     Страшнейшее то место,— ответил Никита.— Людишки живут в лачугах, а то и просто в земляных норах.

—     Кто они?

—     Всякий сброд. Генуэзцы зовут их одним словом — чомпи.

—     Это как будет по-нашему?

—     Стало быть, низший, бесправный человек.

Никита вдруг остановился, снял шляпу, перекрестился. Подняв голову, Василько увидел перед собой церковь.

—     Это и есть храм Благовещенья. Церковь наша — русская. За ней скоро и коморы.

-- Никогда не думал, что в Кафе столь много русских людей живет. Верно, боле всего купцы?   '

—     Не только. Хотя и нашего брата не мало, одначе больше мастеровых. Есть и оружейники, плотники, бочары, швальщики, сапожники да кожемяки.

—     Мастеровые наши отколь тут взялись?